Кое-что из истории мистификаций
Чем невероятнее и красочнее ложь, тем больше шансов, что в нее поверят. Звучит странно – и тем не менее, это так. Чтобы убедиться, достаточно поинтересоваться историей подделок и мистификаций, которыми богата человеческая история. Как бы скептично и трезво ни были настроены эксперты и обыватели – всегда найдется тот, кто обведет публику вокруг пальца. Несуществующее за действительное часто выдают из соображений наживы. Но не только. Кто-то из мистификаторов стремится к славе, кто-то хочет подшутить над публикой, а кто-то просто наслаждается самой возможностью «владеть умами», обманывая ради самого обмана. Порой случаются действительно увлекательные происшествия. О некоторых из них мы и расскажем вам.
Искусство подделки
Ни в каком другом роде человеческой деятельности мистификация не занимает такого почетного положения, как в искусстве. Из года в год на прилавках появляются «неизданные» романы классиков, организуются выставки «ранее неизвестных» полотен великих художников, выходят «самые настоящие» автобиографии знаменитых личностей. Кое-что из этого потока – подлинно, но большая часть – только искусная подделка.
Что заставляет нас верить обманщикам от искусства? Исследователи считают, что дело в… экспертизе. Фигура эксперта оказывает на обывателя почти магическое воздействие. Нам кажется, будто тот, кто получает деньги за умение отличить копию от оригинала, не может заблуждаться. Ведь он просто по долгу службы обязан знать об искусстве больше, чем обычный человек. И уж если солидные дяди с длинными списками регалий признали подлинность произведения, то ошибки быть не может. Тем не менее, они случаются. И даже если позднее искусствовед обнаружит, что был неправ и ввел в заблуждение других, обычно ему слишком стыдно признаться в своей оплошности. И может пройти много времени, прежде чем кто-то другой выведет мистификатора на чистую воду.
Взять, к примеру, историю скрипача Фрица Крейслера. В 1890-е годы молодой музыкант выступал в Вене и находился на хорошем счету у критиков. Однако широкой публике виртуоз – а с Крейслером в самом деле мало кто в мире мог тягаться в мастерстве исполнения – был неизвестен. Дело в том, что Фриц играл первую скрипку в оркестрах, а для достижения популярности в академической музыке нужно солировать. Крейслер месяцами обивал пороги виднейших венских импресарио, но все без толку. Новым исполнением классического концерта Вивальди публику не удивишь – известных солистов и без Крейслера хватало. С собственными музыкальными опусами тоже не выступишь – ни один оркестр не согласится аккомпанировать безвестному скрипачу. Конечно, музыкантам можно заплатить – но денег на это у Крейслера не было. Так что импресарио все как один отвечали: мол, вы, герр Крейслер, гений, но публике до вас дела нет. Играйте в оркестре и надейтесь на чудо.
Чудес амбициозный Фриц ждать не стал. Он решил так: раз нет денег на оркестр – буду играть без аккомпанемента; а раз никому не интересны мои собственные скрипичные произведения – начну исполнять классику. А лучше… сочиню «неизвестные» произведения классиков, причем такие, чтобы только я мог их сыграть. Крейслер был одаренным композитором и получил прекрасное музыкальное образование, так что поставленная задача оказалась ему по плечу.
Через некоторое время музыкант объявил, что располагает «давно утерянными манускриптами», найденными в монастырях и музейных архивах в разных концах старушки-Европы. Что при этом виртуоз ни разу не покидал Вену, никому на ум не пришло – и маститые критики вместе с обыкновенной публикой собрались на сольные концерты скрипача, чтобы услышать «новые страницы из классики».
Подделки никто не заметил – напротив, все музыкальные издания наполнились хвалебными отзывами в адрес маэстро Крейслера. Не забывали и критиковать – за… недостаточную зрелость и силу исполнения. Дескать, маловато еще у скрипача опыта играть такие великие вещи. О том, кто на самом деле написал «великие вещи», Крейслер, понятное дело, молчал – но, вероятно, за глаза от души смеялся над доверчивым бомондом.
Дошло до абсурда – берлинский критик Леопольд Шмидт посетил концерт Крейслера и после в своей рецензии гневно осуждал исполнителя. За что? За то, что тот посмел включить в программу, состоящую из «неизвестных вальсов» композитора Йозефа Ланнера, музыкальный фрагмент собственного сочинения. Дескать, как смеет Крейслер играть «салонную музычку» вместе с вальсами Ланнера, не уступающими работам самого Шуберта. Крейслер был так разгневан, что написал Шмидту личное письмо следующего содержания: «Дорогой критик, если вальсы Ланнера достойны Шуберта, то я и есть Шуберт, поскольку написал их я!» Шмидт был настолько пристыжен, что не захотел признать своей ошибки. До конца жизни он так ничего и не сказал об этом.
Раскрыл тайну Крейслер только в 1935 году в качестве «подарка» к своему 60-летнему юбилею. Критики и искусствоведы, разумеется, были в бешенстве. На обманщика гневно обрушились в печати те, кто еще вчера восторгался «классиками» и был обманут, несмотря на образование и опыт. «Как вы могли подписать свои работы чужими именами?» – спрашивали виртуоза. «А если бы я подписал их своим, разве вы обратили бы на них внимание?» – отвечал на это Крейслер.
Скрипач пользовался огромной популярностью до самой смерти. А принесшие ему славу опусы играл уже как свои собственные – ведь его изначальной целью была популярность, а не мистификация.
Несколько иначе обстояло дело у Альцео Доссены, итальянского скульптора. Он был просто тихим эксцентриком – добывал, где мог, куски мрамора, и в поте лица ваял в домашней мастерской статуи, стараясь быть похожим на мастеров Возрождения. Доссена даже разработал специальный состав, которым покрывал свои работы, чтобы искусственно состарить их. Таким образом он хотел увидеть, как выглядели бы его скульптуры, просуществуй они пять сотен лет.
Однажды к Доссене явился Альфредо Фасоли, торговец предметами искусства. Фасоли просто хотел расширить свой ассортимент недорогих скульптур, но, увидев работы Доссены, пришел в восторг. В голове его тут же защелкали счеты – он прикинул, какие деньги можно выручить, если выдать работы скромного ваятеля за неизвестные подлинники классических мастеров.
От идеи до реализации – один шаг. За небольшие деньги Фасоли приобрел несколько работ Доссены, не подозревавшего о своем таланте, и отправился с ними в один из исторических музеев. Но нельзя же вот так заявиться к музейным работникам и сказать им: «У нас тут есть неизвестная ранее статуя великого мастера, купите ее у нас за большие деньги». Нужна была хитрость.
Фасоли обратился в музей с просьбой установить, не обманут ли он. Дескать, он приобрел для себя статую эпохи Возрождения, и у него есть сомнения в том, подлинная ли она. Знак мастера, якобы изваявшего статую триста лет назад, был к тому времени уже нанесен на мрамор.
Прошел месяц, и что вы думаете? Музей подтвердил подлинность скульптуры и первым предложил Фасоли продать ранее неизвестное произведение искусства. Делец для виду поломался, но, разумеется, согласился. В последующие несколько лет он продал аналогичным образом в разные музеи порядка двух дюжин статуй, купленных у Альцео Доссены. При этом скульптор получал за каждую свою работу порядка 200 долларов, тогда как торгаш в конечном итоге разбогател больше чем на 2 миллиона!
Разумеется, Доссена даже не подозревал о том, куда и как продаются его скульптуры – и не представлял истинных цен на них. Только в 1928 году он увидел статуи в каталоге берлинского музея – как работы великих мастеров эпохи Ренессанса!
Судебный иск против обманщиков Доссена выиграл, и получил за это не только деньги, но и славу. Когда его работы продавали с аукционов, к каждой из них прилагался документ. В нем итальянское правительство удостоверяло, что все статуи являются «подлинными подделками» (ни больше ни меньше), выполненными Альцео Доссеной. Вот так!
Протоколы сионских мудрецов
Нет, наверное, более популярной среди разнообразных неуравновешенных и, прямо скажем, ненормальных людей книги, чем «Протоколы сионских мудрецов». Эта книга издавалась по всему миру миллионными тиражами на разных языках. В некоторых мусульманских странах она даже включена в школьную программу.
Ее основа – двадцать четыре «протокола» участников некоего Сионистского конгресса, прошедшего в швейцарском Базеле. Изложенные в книге планы достижения мирового господства, управления государствами и искоренения религий стоят в основе «мирового заговора» – идеи, популярность которой, особенно на западе, не идет на убыль.
К счастью, «Протоколы» – беззастенчивая подделка. За последние 100 лет это уже неоднократно доказывалось разными людьми. Но кто станет слушать? Антисемитизм в наше время продается не хуже, чем во времена Третьего рейха, а «Протоколы» создают отличный образ врага. То, что он не соответствует действительности, никого не интересует.
«Протоколы сионских мудрецов» появились в начале XX века. Впервые их издали в России в 1903 году в санкт-петербургской газете «Знамя». Якобы текст «Протоколов» тайно вывезли из Франции, похитив их из архива какой-то еврейской организации.
После сокращенной газетной публикации появился изданный отдельной книгой «полный» вариант. Сергей Нилус издал «Протоколы» под заголовком «Великое в малом или Антихрист, как близкая политическая возможность».
С тех пор книга неоднократно переиздавалась, приобрела популярность в самых разных кругах и до сих пор владеет умами радикальных антисемитов, хотя то, что она фальшивка, уже было неоднократно доказано.
Корни мистификации ведут к генералу Рачковскому, руководившему парижским филиалом тайной полиции Российской Империи в конце XIX века. Он был одним из тех, кто распространял в России на рубеже веков идеи «жидомасонского заговора». Дескать, экономиками развитых стран управляет мировое еврейство, контролирующее в первую очередь золотые запасы и средства массовой информации.
Неизвестно за давностью лет, в самом ли деле Рачковский верил в то, что писал и говорил. Возможно, полагают некоторые исследователи, это была попытка завоевать симпатию Европы к России посредством поиска и обличения общего врага.
Составленный самим Рачковским или по его поручению текст не был оригинальным. Как еще в 1921 году обнаружило расследование газеты «Таймс», в основу «Протоколов» легли две книги. Первая из них – направленный против Наполеона III памфлет «Диалог в аду между Монтескье и Макиавелли». Автор его, Морис Жоли, сам тоже мало что придумал, а все больше стащил идеи у Дюма из романа «Парижские тайны» и Эжена Сю, автора «Тайны одного народа». Только у Сю и Дюма мировое господство захватывали иезуиты, у Жоли – маккиавеллианские политики, а в «Протоколах» – евреи. Вторая книга – роман Джона Рэдклиффа «Биарриц», в котором двенадцать колен израилевых собираются на пражском еврейском кладбище и заключают договор с дьяволом. Вот на таких «серьезных» источниках была построена работа Рачковского (или, как утверждают позднейшие исследователи, его «литературного негра», журналиста Головинского), получившая сомнительную мировую известность.
Пилтдаунский человек
Мистификации в науке были во все времена. Часто мы, читатели, так сильно хотим считать какой-либо факт правдой, что верим в «великое открытие» даже тогда, когда у нас достаточно образования, чтобы сомневаться в подлинности сенсации. Расчет обманщика основан именно на этом. Поэтому несть числа шарлатанам и мистификаторам от науки. Есть среди них и те, кто хочет «присвоить» великое открытие, для чего решается подделать его. Так сказать, «ускорить» процесс познания.
Среди научных мистификаций одно из самых значительных мест занимает история «Пилтдаунского человека». Дело в том что, несмотря на всеобщее признание учения Чарльза Дарвина об эволюционном происхождении человека, подтвердить эту теорию до сих пор до конца не удалось. Увы, так и не найдено останков такого организма, который был бы полноценным «промежуточным звеном» между обезьяной и человеком. Но всем настолько хочется обнаружить это «звено», что трудно удержаться и не «найти» его буквально на ровном месте.
Порядка десяти лет Чарльз Доусон, судебный поверенный и археолог-любитель, копался в земле в местечке Пилтдаун, в английском Сассексе. Большей частью ему попадались кости животных, но Доусон мечтал найти что-нибудь более серьезное.
Наконец в 1912 году он отправил письмо Артуру Смиту Вудварду, главе геологического отделения Британского музея. Вудвард немедленно примчался на раскопки. Еще бы, ведь доморощенный археолог заявлял, что сделал то, чего не сумели маститые ученые, – нашел «недостающее звено» эволюционной цепи. Вудварду Доусон представил сильно поврежденный окаменелый череп, который, по его словам, был найден рабочим близлежащего гравийного карьера. В дальнейшем с помощью Вудварда и без него Доусон отыскал еще несколько костей, а также часть нижней челюсти, соответствующие черепу.
Геологический анализ находок, проделанный Вудвардом, показал: кости принадлежали существу, жившему полмиллиона лет назад и имевшему отчетливо человеческие черты – но при этом строение челюстей и мозга, схожие с обезьяньими.
Свою находку Доусон объявил тем самым «промежуточным звеном» и назвал «Eoanthropus Dawsoni» – «рассветный человек Доусона».
Мнения серьезных ученых, когда им представили находку и реконструкцию черепа «Пилтдаунского человека», разделились. Многие посчитали ее фальшивкой. Раздавались отдельные голоса, утверждавшие, что «Пилтдаунский человек» – всего-то человеческий череп с подогнанной к нему обезьяньей челюстью. Известный анатом Артур Киф выступил в поддержку Доусона. Он указал на то, что находка может быть даже старше, чем предположил Вудвард. В этом случае «пилтдаунец» оказался бы самым древним ископаемым человеком на земле. Для датирования недоставало клыков, отсутствовавших в нижней челюсти. И что же? Клыки очень скоро нашлись – их обнаружил в Пилтдауне Пьер де Шардин, работавший там после Доусона.
В 1915 году Доусон и Шардин продолжили раскопки в Пилтдауне и сделали еще несколько находок частей черепа и зубов, но затем Доусон неожиданно заболел и экспедиция была свернута. Вскоре археолог скончался от анемии.
А годом позже Артур Вудвард представил общественности реконструкцию «второго пилтдаунца», сделанную по последним ископаемым находкам Доусона. Второй череп очень напоминал первый, и для многих это послужило аргументом в пользу подлинности первой находки.
Более 30 лет никто не подвергал открытие Доусона и Вудварда сомнению. Но в 1949 году доктор Кеннет Окли из Британского музея получил разрешение повторно датировать пилтдаунские черепа с помощью новейших научных технологий. Планировалось точнее установить время жизни «первого человека». Результаты оказались впечатляющие. Окли уверенно заявил, что «рассветному человеку»… не более 50 тыс. лет. То есть в десять раз меньше, чем предполагалось ранее.
Чтобы прояснить ситуацию, Окли консультировался с антропологом Джозефом Винером, и тот заинтересовался историей находок Доусона. Винер был, что называется, «полевой», а не лабораторный ученый и свои изыскания начал с поездки в Пилтдаун. Оказалось, что никто не может точно указать место в гравийном карьере, где вел свои раскопки Доусон. К тому же, во всей местности почва была неподходящего типа. В ней просто не могло образоваться окаменелостей!
После этого череп подвергли дополнительным исследованиям, и гипотеза том, что челюсть была обезьянья, просто «притертая» к черепу человека, подтвердилась. Обнаружились даже следы напильника на зубах – чтобы челюсть орангутанга (а это была именно она) больше походила на человеческую, ее подпилили. Сами же кости состарили с помощью специального химического состава.
В деле «Пилтдаунского человека» оставался только один классический вопрос – кому это выгодно? Большинство соглашается, что Доусон был тихим фанатиком археологии и стал такой же жертвой мистификации, как и научное сообщество. Одни при этом кивают на де Шардина и полагают, что вся история – всего лишь дружеская шутка, зашедшая слишком далеко. Другие винят Артура Кифа, а в качестве мотива называют желание «подогнать» палеонтологическую науку под точку зрения ученого.
Профессор Джон Уинслоу считает, что мистификатором был… сэр Артур Конан Дойль. Он как раз жил неподалеку от Пилтдауна и имел очень большой зуб на научное сообщество. Британские ученые высмеивали необычные оккультные убеждения писателя, и он решил таким нетривиальным способом отомстить им.
У каждого исследователя свои аргументы в пользу его ответа на вопрос «кто виноват?». Одно известно наверняка – «недостающее звено» эволюционной цепочки до сих пор не найдено.
Государства и империи Луны
В позапрошлом веке ситуация со средствами массовой информации обстояла совершенно иначе, нежели сейчас. Люди верили статьям, а «утка» была делом редким и очень стыдным – случалось, что уличенная в публикации непроверенной информации газета просто закрывалась, потому что ее больше никто не хотел покупать.
Революцию в этой области произвели несколько человек, и один из них – Бенджамин Дэй, создатель нью-йоркской газеты «Сан».
Первым прорывом Дэя стала ценовая политика. В 1830-е годы газеты были довольно дорогим удовольствием и читали их только обеспеченные люди. Писали там, в основном, о политике, экономике и культуре. «Сан» стоила в шесть раз дешевле конкурентов и ее страницы заполняли скандалы, сплетни и криминальная хроника. Сегодня в таком наполнении газеты нет ничего необычного, а во времена Дэя это было новинкой. И новинка продавалась, как горячие пирожки.
Скоро ее тираж достиг 15 тыс. экземпляров – немыслимого для тех лет количества. Но из-за весьма низкой цены газеты доходы издателя все равно оставались очень скромными. И чтобы увеличить продажи, Дэй решил пойти на обман.
Идею мистификации предложил Ричард Адамс Локк, молодой репортер. Локк, родом из Англии, получил образование в Кембридже и очень интересовался оптикой и астрономией. Эти науки он и задумал положить в основу «утки».
Информационным поводом был выбран известный астроном Джон Гершель. Он как раз отправился в Южную Африку, чтобы основать первую обсерваторию в южном полушарии Земли. Гершель предполагал, что под другим углом сможет увидеть что-то новое в довольно хорошо уже изученном звездном небе. Для Локка Гершель был идеальным «козлом отпущения». Во-первых, астроном уехал достаточно далеко, чтобы никогда не узнать о мистификации. Во-вторых, ученый очень уважаем, так что информации, исходящей якобы от него, наверняка поверят.
Все началось с маленькой заметки 21 августа 1835 года. Дескать, Джон Гершель построил новый революционный телескоп с объективом диаметром в 24 фута и с помощью него сделал сенсационные открытия о лунной поверхности, о которых сообщит несколько позже.
С того дня «Сан» стала раскупаться еще быстрее, чем раньше – все ждали новостей от маститого астронома. И они не заставили себя ждать – но, разумеется, писал их Локк, а Гершель ни о чем даже не подозревал.
С каждой публикацией новости становились все более невероятными. Сначала «Сан» описывала сказочные лунные пейзажи, очень похожие на райский сад. Затем газета рассказала о единорогах и других невероятных животных, населяющих спутник Земли. Следом пришла очередь разумного населения – расы людей – летучих мышей, проводящих дни в гедонистических удовольствиях. «Луняне» только и делали, что плясали, летали, купались и устраивали карнавалы.
Печатные прессы Дея теперь работали круглые сутки, не справляясь со спросом на газету. Одно только издание отдельной брошюрой первых четырех статей о «Луне Гершеля» разошлось тиражом в 60 тыс. экземпляров. Историю Локка переиздали во многих других странах и перевели на все основные европейские языки. Дошла история и до самого Гершеля. Тот, как ни странно, не рассердился – только рассмеялся и сказал: «Ну, по крайней мере, это интереснее, чем мои настоящие открытия».
В конце концов Локк сам раскрыл обман. Его товарищ из солидного американского журнала обратился к нему, чтобы купить права на перепечатку материалов о Луне. Желая помочь другу, Локк шепнул ему по секрету, что вся история – вымысел. Разумеется, «дружба – дружбой, а служба – службой». На следующий же день газеты пестрели сенсационными разоблачениями мистификации Локка и Дея.
Но те не особо унывали – «Сан» продолжала хорошо продаваться, а выдумки Локка о Луне вышли отдельной книгой, не терявшей популярности еще лет двадцать.
Феи из Коттингли
Бывает так, что там, где технику не может обмануть просвещенный взрослый, ее обманывает ребенок – причем таким простым способом, что человек постарше просто не стал бы об этом думать. История двоюродных сестер Элси Райт и Фрэнсис Гриффитс – тому пример.
Дело было в 1917 году. Все началось с того, что однажды девочки вернулись домой с прогулки в лесу в Коттингли, в Англии, насквозь мокрыми. На вопрос, где же это их так угораздило, юные леди отвечали, не моргнув глазом, дескать, играли с феями в лесу, увлеклись и бухнулись в пруд. Матери девочек, разумеется, не поверили таким словам. «Вы не верите нам?» – сказали на это барышни. – «Ну так мы вам докажем!»
На следующий день девочки ушли в лес с фотоаппаратом, а вернулись с дагерротипами, на которых отец Элси после проявки увидел… крохотных крылатых существ, танцующих на траве и кустарнике вокруг позирующей дочери. Разумеется, он не поверил своим глазам – но решил особенно не разбираться, списал все на девичьи шалости (как выяснилось в конечном итоге, он был прав) и забросил снимки подальше.
Так бы история и окончилась, не начавшись, но в 1920-м году матушке Элси случилось посетить научно-популярную лекцию о британском фольклоре, где, в частности, упоминались сказки о феях. Естественно, женщина припомнила примечательную историю своих дочерей. Лектор весьма оживился и захотел взглянуть на снимки.
Слухами земля полнится, и вскоре фотокарточки попали в руки Эдварда Гарднера, виднейшего члена Теософского общества. Гарднер, как и все теософы, верил в природных духов, и снимки весьма впечатлили его. В них он видел вещественные доказательства правильности своих убеждений. Приглядываться, чтобы убедиться в подлинности фото, он тоже не стал.
Тут надо пояснить кое-что. Приемы фотографирования в начале XX века не были развиты так, как в наше время. Чтобы фальсифицировать снимок, обычно дорисовывали что-нибудь на негативе или соединяли вместе несколько негативов – получался этакий коллаж. Таким образом можно было сделать «снимок НЛО», показать, как человек держит на ладони Эйфелеву башню или еще каким-нибудь образом попробовать заморочить людям головы. Но в руках у Гарднера были оригинальные негативы снимков – он видел, что с ними не производилось никаких манипуляций. То есть девочки в самом деле сфотографировали танцующих фей.
Тем же летом Гарднер приехал к Элси Райт в гости и подарил ей новейший фотоаппарат в надежде, что она сделает еще несколько снимков «лесных эльфов». Барышня не подвела – на следующий же день Элси и Фрэнсис подарили Гарднеру три новых фотографии фей-малюток. Других доказательств Гарднеру было не нужно. Радостную весть «Духи природы существуют на самом деле!» он поспешил донести до британского общества.
Среди тех, кто обратил внимание на новость, был сэр Артур Конан Дойль, который, в отличие от своего прагматичного литературного героя Шерлока Холмса, был жутким любителем разной мистики. Статьи Конан Дойля в журнале «Стрэнд» сделали девочек знаменитыми. Первая из них называлась «Сфотографированные феи: эпохальное событие» и вышла в рождественском номере издания. Надо ли говорить, что Элси и Фрэнсис стали узнавать на улицах?
Роща в Коттингли наполнилась туристами – одни вооружились сачками для бабочек и собирались изловить настоящую фею, другие оказались скромнее и хотели всего лишь сфотографировать «диво дивное». Надо ли говорить, что все попытки были обречены на провал?
Если для семейств Райт и Гриффитс феи остались только семейной историей, другие люди зарабатывали на них деньги. Конан Дойль колесил по свету и читал лекции о феях, сопровождая их слайдами. Публика внимала с жадностью и тоже отправлялась в магазин за фотоаппаратами и сачками – авось, думал каждый, и в моем лесу водятся феечки? Гарднер же издал о феях книгу, которая не теряла популярности аж до сороковых годов. Наконец, Теософское общество использовало изображения фей для своей рекламы. И только Элси и Фрэнсис не перепало со всего этого ни копеечки.
Лишь в 1982 году Джеффри Краули, тогдашний шеф-редактор журнала британского общества фотографов, смог доказать, что снимки фей – подделка. Он указал на то, что вода в ручье на заднем плане «смазана», а крылья фей – нет. Значит, либо кадры были сняты с разной выдержкой и совмещены, чего, как можно убедиться с помощью оригиналов, не было сделано. Либо феи – это неподвижные силуэты и на самом деле они не танцевали и не летали. Скорее всего, сказал Краули, это были просто бумажные фигурки, срисованные из какой-либо книги сказок. На кустах и траве они удерживались с помощью булавок.
Престарелые Элси и Фрэнсис, узнав, что их наконец разоблачили, во всем сознались. Краули угадал верно, сказали дамы.
А на вопрос, зачем они это сделали, старушки дали простой ответ: «Взрослые солгали нам насчет Деда Мороза – ну так мы соврали им в ответ!»
Чикагский ястреб-убийца
Еще одна история весьма любима за океаном преподавателями журналистики – на ее примере они показывают, как бездумная погоня за сенсацией может привести к панике.
В 1927 году – да, начало XX века было богато на мистификации и фальшивки! – жители Чикаго не покидали своих домов без оружия и надежных средств защитить себя и своих близких от нападения… с неба.
Начало массовой истерии положил репортер «Чикаго Джорнэл», увидевший в небе над чикагским Институтом Культуры птицу, показавшуюся ему весьма крупным ястребом. Речь в составленной им заметке шла о необычной для городских условий птахе, но на первую полосу текст попал под выдуманным редактором «завлекательным» заголовком «Ястреб-убийца сеет ужас в чикагском небе».
Немедленно редакции всех городских газет наполнились письмами и звонками от обывателей, вслед за журналистом ставшими свидетелями появлений ястреба в небе. Любопытно, что до заметки в «Чикаго Джорнэл» ни одного сообщения такого рода не поступало.
Чтобы не отставать от конкурента, газеты «Чикаго Трибюн», «Чикаго Таймс» и «Чикаго Дефендер» тиснули свои собственные статьи о ястребе, используя свидетельства очевидцев и… лихую выдумку. «Трибюн» даже опубликовала изображение хищной птицы – фотография, правда, совершенно не имела отношения к делу.
В глазах горожан дело принимало серьезный оборот. Стрелковый клуб отрядил своих лучших снайперов патрулировать улицы. Отцы семейств не выходили из дому без верного охотничьего ружья. Матери возили в детских колясках капканы, чтобы защитить своих чад от внезапного нападения «ястреба-убийцы».
Правда, инцидентов как-то не случалось. Уже и бойскауты вышли на поиски ястреба, и все спортивные соревнования проходили под надзором снайперов – и ни одного эксцесса.
Наконец пыл газетчиков иссяк, им нечего было больше сказать о вымышленном ястребе, и истерия пошла на убыль. Редакторы газет обратились с претензиями к «Чикаго Джорнэл». Главный редактор «Джорнэл» Финнеган ответил им так: «Наш парень в самом деле видел ястреба, а я придумал броский заголовок для его скучной статьи. А вот про что писали вы, ребята, я понятия не имею. Так что оправдывайтесь за ваши выдумки сами».
Стоит только добавить, что вслед за этими событиями «Джорнэл» заказал у одного из популярных писателей остросюжетный роман о нападающей на людей птице. «История с продолжением» вышла на страницах газеты и принесла Финнегану дополнительные тиражи. Ястреб-убийца послужил для нее хорошей рекламой.
