Не так давно король Саудовской Аравии подписал указ, который позволил женщинам страны впервые сесть за руль автомобиля. А чуть ранее, в 2015 году, в королевстве прошли первые выборы, где женщины смогли голосовать и даже выдвигаться на пост кандидатов, ведь они «продемонстрировали, что могут высказывать верные мнения и советы». Подавляющее большинство стран мира сегодня не знакомо с подобными гендерными предрассудками: женщины могут выбрать профессию, одежду и спутника жизни на свой вкус, не боясь нарушить закон. Однако каких-то 300 – 400 лет назад жесткие ограничения, применяемые к слабому полу, не удивили бы представителей и самых развитых культур.
Свобода, равенство – братству?
История не знала о явлении феминизма и эмансипации вплоть до конца XVIII века, лишь время от времени являя миру сильных духом дам. Кого-то из них сожгли на кострах, кого-то причислили к сонму святых, остальные же угасли в безвестности под гнетом остракизма.
Дискриминация женщин появилась чуть ли не в первые же дни существования человеческого общества. Во времена первичного разделения труда, благополучно преодолев эпоху матриархата, женщина обосновалась и закрепилась в роли матери и хранительницы очага. Масла в огонь патриархальной идеологии подливали и философские течения: Платон, Аристотель, Кант, Ницше – в рамках их научного мировоззрения роль женщины оставалась второстепенной, а положение – зависимым от мужчины. По сути, юные девушки долгое время были своего рода «скоропортящимся товаром», который передавался из рук в руки, от отца к супругу. Мнение, воля, интересы самого объекта мало кого интересовали и мало на что влияли.
Споры о том, является женщина совершенством или злом, начались в эпоху Средневековья и продолжались добрых 400 лет. Айсберг патриархата чуть дрогнул в XV веке, когда некая Кристина Пизанская одной из первых осмелилась писать книги о дамах и для дам. Она смело заявила, что будь у женщин достойное образование, они бы составили отличную конкуренцию своим защитникам и покровителям. На фоне научных и религиозных трактатов о порочном, грязном и недостойном слабом поле такие пассажи вызывали и возмущение, и восторг. Чуть позже, в 1509-м, философ Агриппа предположил, что отсутствие лысины у женщины – не что иное, как доказательство ее биологического совершенства. Не то чтобы это была серьезная заслуга, но дамы были польщены. Немецкий ученый преклонил колено и перед болтливостью прекрасного пола: ведь слово – это дар Божий, отличающий человека от зверя, а значит, и пользоваться им стоит чаще.
Так что же подвигло покорных и привыкших к роли домашнего ангела женщин встать на баррикады против своих супругов и отцов? Как и многие революционные течения, феминизм зародился на фоне развития прогрессивных гуманистических идей. Ученые мужи твердили об уникальности и оригинальности каждого человека, а их верные жены подняли головы и задумались: а чем мы, собственно, хуже? Под влиянием идей Просвещения в женщинах начало пробуждаться осознание собственной личности, а роль существа, подчиненного мужчине, начала тяготить их.
Однако шторм назревал из-за причин куда более приземленных. Старые формы производства приковывали женщину к семье, ограничивая ее рабочие обязанности собственным домом. Однако из-за несовершенной техники женщины были довольно весомой и продуктивной силой. В феодальной Европе девушек с малолетства учили ткать, прясть и вышивать. Знаменитые французские кружева были настоящим национальным достоянием, а их производством занимались исключительно дамы. Промышленный переворот и появление машин нанесли серьезный удар по положению женщины как еще одного кормильца семьи. Бывшие ткачихи и прядильщицы фактически остались без работы и выстроились в очереди на фабрики наравне со своими мужьями. Снизойти до ежедневного труда пришлось и представительницам средних классов, обедневшим после революции и войн. Угнетение женского труда стало для них реальностью: еще до революции мужчине платили 30 су в день, в то время как его жена могла получить не больше 15.
Помимо идей просвещения и тяжелого безденежья, существовал еще один важный фактор формирования феминизма. Во Франции давно существовало противоречие между тем, какие права есть у женщины на бумаге и какое влияние она может оказывать на самом деле. Одна из революционерок писала: «Женщины у нас во Франции совершенно не нуждаются в избирательном праве. Они и без того пользуются всеми правами. Мужчины всегда давали им возможность делать все, что они хотели». Несмотря на то, что права женщин признавать не хотели, французские аристократки оказывали сильнейшее влияние на политическую и культурную жизнь страны. Во Франции все великие события, важные интриги, как правило, зависели от дам из высшего общества, которые обеспечивали себе влияние обходными путями. Салонная жизнь кипела ключом, была своего рода государством в государстве и тон в ней задавали женщины. Покровительницы и музы сами занимались литературой, точными науками, вели переписку с учеными и активно вмешивались в политическую жизнь. Представительницы же низшего сословия уже работали в полную силу и наравне со своими мужьями могли посещать общественные места и заведения, правда, рангом попроще. На обочине оставались только средние классы: для того чтобы получать знания и создавать модные салоны, им не хватало денег и влияния, а пойти работать на фабрику означало опуститься ниже, чем ты есть. Обладая только огромным желанием изменить положение вещей, дамы из средней буржуазии стали основной силой женского движения в революционную эпоху.
Подогревали настроения и проблемы в делах семейных: пролетарии женились легко и рано, ведь жена становилась компаньоном мужа и работала наравне с ним. Буржуа женился поздно, годам к 35 – 40, накапливая средства на содержание жены и детей, причем частенько брал себе в супруги юную девочку лет 16. А вот женщины его возраста и положения оставались не у дел и были вынуждены самостоятельно изыскивать средства к существованию. Нужда заставляла их искать работу и более доступное образование.
Первый удар по патриархальной броне нанесла национально-освободительная борьба в Америке и Франции XVIII века. Лозунг «Свобода, равенство, братство» воодушевлял не только революционеров, но и первых феминисток. В 1789 году, когда Франция походила на пороховую бочку, королю представили петицию женщин третьего сословия, в которой они просили сделать хоть что-нибудь для улучшения их быта: «Ваше величество, мы просим Вас, чтобы мужчины ни под каким предлогом не могли отправлять ремесел, составляющих удел женщин. Пусть нам оставят, по крайней мере, иглу и веретено. Пусть нам отведут известное количество должностей, чтобы мы могли по меньшей мере добывать себе пропитание». Были и другие документы, от более состоятельных дам, которые без обиняков выражали свое неудовольствие и требовали себе равных гражданских прав. Но королю было не до того: когда зреет революция, куда там думать о женских глупостях. Неудивительно, что в Версальском походе за хлебом, вызванным нехваткой продовольствия и чудовищными ценами, главной действующей силой стали огромные толпы парижанок.
В 1789 году был принят и главный документ революции – «Декларация прав человека и гражданина». Все люди объявлялись свободными и равными в правах, вот только к женщинам это не относилось. Авторы, с одной стороны, не хотели признавать их равными мужчинам, а с другой стороны – боялись открыто назвать женщин людьми второго сорта, ведь феминистическое движение крепло и набирало силу. Поэтому законодатели революции решили просто-напросто промолчать и не уточнять, кто именно относится к «людям и гражданам». Точно такая же ситуация получилась и со статьей об образовании. В ней говорилось, что «должно быть организовано народное образование, общее для всех граждан и даровое по отношению к преподаванию тех знаний, которые необходимы для всех людей», но опять-таки не говорилось, относятся ли женщины к их числу. Такая политика нерешительности и умолчания только больше распаляла противоречия и усиливала недовольство.
Фактически этот момент и можно считать зарождением феминизма. Главным идеологом и руководителем его стала Олимпия де Гуж, организатор первых политических женских кружков. Она написала и опубликовала свою «Декларацию прав женщины», где заявляла, что законодательство должно быть равным для всех, вне зависимости от пола, и женщина должна иметь право взойти как на эшафот, так и на трибуну. Документ породил волну брошюр, листков и газет за и против женского движения. Появилось множество женских обществ и клубов с разными интересами и разной степенью радикальности. Особое место занимали народные общества вооруженных женщин, или клубы амазонок. Несмотря на воинственное название, они вовсе не хотели свергать «власть мужчин», а ставили перед собой вполне патриотические цели – защищать страну и идеи революции. В Париже таких вооруженных клубов было немного, а поэтому особого внимания они не привлекали, а вот в провинции (Нант, Брест, Бордо) женские боевые отряды были реальной силой. Армия амазонок в Бордо насчитывала 6 тыс. участниц. Вскоре на базе этих клубов стали собираться женские легионы, где были устав, знамя, своя милиция и присяга. В случае необходимости боевые единицы были готовы присоединиться к Национальной гвардии в сражении, а потому усиленно вооружались, что вызывало не только возмущение, но уже и страх мужского населения.
В середине Великой французской революции женское движение пошло на убыль. Активисток упрекали в безнравственности и слишком активном вмешательстве в политическую жизнь. Главным обвинением было то, что женщины слишком сильно сострадали осужденным и казненным и слишком часто обращались с петициями и просьбами о помиловании, а это делало их самих подозрительными. Поэтому в 1793 году было принято решение распустить все женские общества и клубы, как бы они ни назывались, а лидеров движения обвинили в роялистском заговоре и отправили на гильотину. Чуть позже женщинам и вовсе запретили под страхом тюрьмы собираться в группы больше чем по 5 человек. Время анархистской свободы прошло, общество отряхнулось от революции, вернулось к стабильности и загнало слабый пол обратно в привычную кабалу.
Женский голос
В маленьком городке Сенека Фоллз, штат Нью-Йорк, стоит табличка, которая гласит: «Первая конвенция о женских правах была проведена на этом углу в 1848 году». Американский феминизм второй половины XIX века был тесно связан с антирасистским движением. Недаром одной из самых значимых фигур того времени была Соджорнер Трут, бывшая рабыня. Ее поддерживали и другие активистки, убеждая всех, что после Гражданской войны Америке просто необходимо сосредоточиться на половой дискриминации.
Гендерные страсти бушевали и по другую сторону океана: в начале ХХ века британские суфражистки Эммелин, Сильвия и Кристабель Панкхерст не раз ложились под колеса карет членов королевской семьи и парламента, чтобы всколыхнуть гражданское возмущение и добиться для женщин права голосовать. Для Великобритании это было настоящим бунтом: на протяжении всей Викторианской эпохи (1837 – 1901 годы) образ бескорыстной доброты и способность «молчать и терпеть» оставалась нерушимым идеалом. Если муж убивал изменницу-жену, застав ее с любовником, то его признавали виновным в убийстве по неосторожности. Если же случалась противоположная ситуация, убийцу ждала жестокая казнь. Радовало одно: в XIX веке уже не сжигали на костре, а просто вешали. В 1830 году доктор Томас Аддисон опубликовал исследование о «маточном раздражении», согласно которому пациентки впадали в уныние и беспричинно плакали исключительно из-за так называемой «истерии». Исследование стало довольно популярным, как и мнение о том, что любой процесс в женском организме – менструация, роды, да и вообще наличие матки – это патология. Мерилом, конечно же, оставалась мужская анатомия. Однако виной тому была не только диктатура сильного пола. «Женщины <…> приучили себя думать, что любое их занятие недостаточно значимо для мира или окружающих, а посему его можно отринуть по первому же требованию общества. Умственный труд они привыкли считать всего-навсего эгоистичным развлечением, от которого им долженствует отказаться ради любого бездельника, гораздо более себялюбивого, чем они сами», – сокрушалась Флоренс Найтингейл, сестра милосердия и известная общественная деятельница. Наиболее возмутительным моментом для англичанок стала избирательная реформа 1832 года: права голоса были лишены несовершеннолетние, преступники, сумасшедшие и… женщины. Движение оскорбленных постепенно набирало обороты во второй половине XIX века, и вот суфражисток уже не могла игнорировать даже королева Виктория. Впрочем, ее мнение было однозначным и резким: она не жаловала тех, кто покушался на священный уклад британской семьи. «Королева настаивает, чтобы все, кто умеет читать или писать, попытались остановить эту безумную и безнравственную блажь под названием «женские права» со всеми сопутствующими ей ужасами – блажь, которой поддался слабый пол, отринув женственность и приличия». А леди Эмберли, активной участнице комитета суфражисток, по мнению Виктории, «не помешала бы хорошая порка». Зато по окончании эпохи правления «бабушки-Европы» английский феминизм развернулся в полную силу.
В это же время Александра Коллонтай и Роза Люксембург вели беседы о том, что половая дискриминация есть не что иное, как ущемление рабочего класса. Коллонтай активно писала статьи и призывала народ к сексуальной революции, уверяя, что в новом, свободном от буржуазной морали обществе каждый сможет удовлетворить свои сексуальные потребности так же легко, как выпить стакан воды. И наконец мужской мир, раздираемый протестами и волнениями, сдался. Первыми избирательное право получили жительницы Новой Зеландии в 1893 году, за ними последовала Австралия, Российская империя и Великобритания (1918 год – только женщины старше 30 лет).
В ХХI веке женщины продолжают бороться за право голоса. В 2005 году его получили жительницы Кувейта и Ирака, в 2006 году – Объединенных Арабских Эмиратов, в 2008 году – Бутана. Единственным государством, где мнение женщин не имеет никакого веса, остается Ватикан, поскольку главу католической церкви – папу римского – выбирают исключительно мужчины-кардиналы.
Неидеальная домохозяйка
Новая волна феминизма поднялась в Америке после Второй мировой войны. Идеальные милые особняки со шторками, цветами на окнах, напичканные новой бытовой техникой, существовали словно бы для того, чтобы приукрасить женскую жизнь и создать впечатление царящего здесь благополучия и процветания. Многочисленные женские журналы послевоенного времени уверяли, что наконец-то представительницы среднего класса смогли добиться свершения «американской мечты»: преуспевающий муж, здоровые дети, автомобиль, красивая одежда, дом в пригороде. Однако на деле оказалось, что от невозможности высказаться, самореализоваться, от домашнего насилия и измен страдают совсем не единицы. Оказалось, что женщин, которые боятся себе признаться в изменах и рукоприкладстве мужа (ведь он может бросить ее, а она всего лишь домохозяйка), – великое множество. В американском журнале «Домашнее хозяйство» за 1955 год женщинам нередко давали советы о том, как следует встречать мужа с работы:
– Приготовьте себя. Отдохните 15 минут, чтобы освежиться к его приходу. Оправьте одежду, вплетите ленточку в волосы: будьте свежи и веселы к его приходу.
– Поправьте ему подушечку и предложите снять его ботинки. Говорите тихим, успокаивающим и приятным голосом.
– Не задавайте вопросов о его действиях и не сомневайтесь в его суждениях. Помните, он – глава семьи.
В литературе подобного толка находились и советы для мужчин: «После совершения интимного акта с женой вы должны позволить ей пойти в ванную, но следовать за ней не нужно, дайте ей побыть одной. Возможно, она захочет поплакать» (австралийское «Руководство по домоводству» 60-х годов).
На фоне консервативного лозунга «Назад к семье» и активной пропаганды американской мечты стали появляться группы роста самосознания женщин. И если феминистки XIX – начала XX веков боролись за право работать, учиться и голосовать наравне с мужчинами, то в послевоенное время они стали затрагивать сферы куда более деликатные и широкие: сексуальность, семья и репродуктивные права. На фоне митингов против войны во Вьетнаме и борьбы за равенство рас движение женщин тоже приобрело политическую окраску. Именно тогда сложился агрессивный стереотипный образ феминистки как радикальной особы, которая не пользуется косметикой и не позволяет подать себе пальто. 7 сентября 1968 года произошла знаменитая «революция горящих лифчиков» в Атлантик-Сити. Несколько сотен феминисток решили провести безобидную акцию в знак протеста против конкурса «Мисс Америка» и против того, что «женщины, порабощенные диктуемыми индустрией моды стандартами внешности, постоянно вынуждены соревноваться за одобрение мужчин». Кроме того, протестующие обвиняли организаторов конкурса и в расизме, ведь темнокожие девушки не допускались к участию в кастинге. В довершении всего митингующие соорудили так называемую «мусорную корзину свободы», куда побросали символы подчинения женщин недостижимым стандартам красоты: шпильки, пояса для чулок, бюстгальтеры, подвязки. Однако журналисты, не разобравшись, написали в колонку о массовом сожжении лифчиков, и с тех пор этот образ прочно закрепился в массах. Волна феминизма 60-х хоть и не породила гендерной революции, зато довольно сильно изменила мировоззрение и самосознание женщин.
За что боролись?
до 1850-х годов (зарождение феминизма)
– равная оплата труда;
– возможность получать образование независимо от класса;
– приемлемость работы для женщин среднего класса;
1850 – 1930 (первая волна)
– равная оплата труда;
– право голосовать на выборах;
– возможность работать в любой профессии, включая юриспруденцию и политику;
– возможность поступить в университет на любой факультет;
– возможность избрания в парламент
1960 – 1981 (вторая волна)
– равная оплата труда;
– доступ к контрацептивам, легализация абортов;
– искоренение образа «идеальной домохозяйки»;
– запрет на порнографию, прекращение сексуальной объективизации женщин;
– защита от насилия в семье.
1990 – 1999 (третья волна)
– равная оплата труда;
– увеличение количества женщин в СМИ и политике;
– увеличение количества убежищ для жертв домашнего насилия;
– сексуальная свобода, право наслаждаться сексом и порнографией.
2000 – наши дни (современный феминизм)
– равная оплата труда;
– позитивный имидж тела, расширение стандартов красоты;
– защита от насилия в семье, устранение «культуры изнасилования»;
– устранение сексизма во всех сферах.
Процесс изменения образа женщины можно проследить не только по историческим фактам, но и по тем, каких героинь выбирали для мультфильмов и кинокартин.
В 1932 году королевой экранов была Бетти Буп – легкомысленная мультяшка, которой «всегда 16». Она щеголяла в коротких юбках, из-под которых как бы невзначай выглядывала подвязка. В 1937-м, после принятия кодекса Хейса (свод правил о том, что можно и нельзя показывать в кино) ее сменила Белоснежка – покорный идеал пуританской девы, которая стирает, убирает и готовит в домике у семи гномов. После Второй мировой войны на экраны выходит блондинка Золушка, которая может сделать и делает свой выбор: едет на бал (хоть и по-прежнему зависит от воли принца). За Спящую красавицу 1959 года принцу приходится побороться – девушка не достается ему просто так.
В 60-х выходит мультфильм «101 далматинец», а вместе с ним злодейка Стервелла де Виль. Она курит, водит машину, отдает приказания своим подчиненным, владеет собственной фабрикой. Однако подобный образ бунтарки остается негативным: эмансипированная Стервелла – зло во плоти. Однако через три года появляется образ строгой красивой няни Мэри Поппинс, которая указывает, что нужно делать, но уже не воспринимается обществом негативно.
В начале 90-х появляется открытый эротизм: Русалочка, Покахонтас, Жасмин полуобнажены и не скрывают своей красоты. Это больше не несчастные девушки, отданные на волю судьбе. Они принцессы, которые принимают собственные решения и сражаются за любовь. В нулевых мультипликация обрастает рядом «воинов в юбках»: Рапунцель, Мерида («Храбрая сердцем»), Эльза и Анна («Холодное сердце»). Основные роли в сюжете остаются за ними, в то время как мужские персонажи зачастую неопытны и неуклюжи на их фоне.
Первые активистки женского движения хотели добиться права голосовать, учиться и работать наравне с мужчинами. Современный феминизм мутировал до такой степени, что его подвижницы уже не могут договориться между собой. Кто-то оголяется на площади, кто-то возмущается открытым нижним бельем Чудо-женщины, а кто-то краснеет за соратниц. Идеи равенства множатся и разнятся. А ведь, в конце концов, что плохого в том, чтобы просто помочь надеть пальто?
