Он совершал невероятные путешествия – бывал в далеких странах, ходил по морям, терпел кораблекрушения, побывал в пасти гигантской рыбы, дважды посетил Луну. Он летал на пушечном ядре, стрелял в оленя вишневой косточкой, нанизывал уток на нить c помощью сала. Но знаменит он не этими похождениями, а тем, что всегда рассказывал правду.
А между тем, его имя стало синонимом выдумщика и фантазера. В честь него даже названа болезнь, при которой пациент симулирует, придумывая несуществующие симптомы.
Речь пойдет о бароне Мюнхгаузене.
Потомки монаха
Мюнхгаузены – древний и славный род из Нижней Саксонии, способный проследить свое родословие аж до XII столетия. Именно тогда жил рыцарь Ремберт, чье имя сохранили хроники. В 1228 году его потомок Гейно был участником крестового похода под руководством императора Фридриха Барбароссы. Поход закончился неудачей. Предводитель утонул в стремительной речке во время переправы, и немецкое войско повернуло назад. Согласно семейному преданию, с тех пор все сыновья и внуки Гейно погибали в битвах или умирали, не оставляя потомства. Наконец настал час, когда в живых остался только один потомок Ремберта, да и тот – монах-цистерцианец, обеты которого не позволяли ему завести детей. В силу исключительности ситуации монаха расстригли специальным указом и вернули в мир. От него и пошли Мюнхгаузены – эта фамилия переводится как «дом монаха». Именно поэтому на их гербе и изображен цистерцианец с посохом и книгой.
В XV веке род распался на две ветви, одна сохранила на гербе черного монаха, у другой цвет его одежд стал белым. В 1433—1618 годах Мюнхгаузены были наследственными маршалами Минденского княжества, в XVIII веке получили баронский титул.
Семье до наших дней удалось сохранить память о большинстве ее членов. Всего известно более 1300 Мюнхгаузенов!
В роду Мюнхгаузенов было немало знаменитостей. Некогда по Европе гремела слава бесстрашного военачальника Хилмара фон Мюнхгаузена, который служил знаменитому испанскому полководцу герцогу Альбе. В XVIII столетии в Ганновере министром двора был Герлах Адольф фон Мюнхгаузен, основавший Геттингенский университет. Нашему герою он приходится двоюродным братом. Барон Отто II фон Мюнхгаузен (1716—1774) стал известным ботаником, в его честь названо семейство индийских цветущих кустарников Munchausia (лагерстромия). Карл Людвиг Август Гейно фон Мюнхгаузен (1759—1836) — военный и писатель. Участвовал в войне на независимость Соединенных Штатов Америки, а также писал стихи и пьесы. В XIX столетии еще один Мюнхгаузен, Александр, был премьер-министром Ганновера. Бёррис фон Мюнхгаузен служил гитлеровскому режиму, был официозным литератором, академиком. Он покончил с собой после поражения Германии.
Но их слава, добрая и не очень, меркнет перед славой простого ротмистра русской службы Иеронима Карла Фридриха фон Мюнхгаузена.
Зигзаг удачи
Иероним родился 11 мая 1720 года в Боденвердере. Этот крошечный город в Саксонии и по сей день гордится знаменитым земляком. Там стоит несколько памятников барону, в чистоте и порядке содержится и его могила. Ежегодно проходит праздник, посвященный его памяти. Один из местных жителей в этот день обязательно летает на пушечном ядре. Правда, для этого используют вертолет.
Сегодня в бывшем поместье Мюнхгаузена соседствуют и музей его имени, и официальная администрация города – бургомистрат.
Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен был пятым из 8 детей полковника ганноверской кавалерии Отто фон Мюнхгаузена. Отец умер, когда Карлу было 4 года, его воспитанием занялась мать – Сибилла Вильгельмина фон Реден из Ханстенбека. В церковной книге сохранилась запись о крещении Иеронима Карла Фридриха 13 мая 1720 года. В 1735 году 15-и лет отроду Мюнхгаузен стал пажом Фердинанда Альбрехта II, герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского. До наших дней сохранилась украшенная гербами «Книга пажей» герцога, в которую каждый из юношей этого дома вписывал пару строк. Так, возле изображения монаха с посохом и книгой записано: «4 апреля 1735 года Его Светлость Фердинанд Альбрехт милостиво пожаловал меня в свои пажи». Впереди маячила придворная карьера. Иероним мог стать одним из множества служилых дворян в свите немецких князьков. Все переменило письмо из России.
Осенью 1737 года младший сын старого герцога Антон Ульрих написал на родину с просьбой прислать ему двух пажей. Именно с этим человеком и связал свои надежды молодой Иероним. Дело в том, что Антон Ульрих был не просто немецким офицером на русской службе, но еще и одним из возможных претендентов на руку Анны Леопольдовны, внучки царя Ивана V, некогда соправителя Петра I. На российском престоле в те дни восседала ее пожилая и бездетная тетка Анна Иоанновна. И Анна Леопольдовна вполне подходила на роль ее преемницы. Еще лучше подошел бы сын царевны. Именно поэтому императрица желала выдать племянницу за какого-нибудь европейского принца.
Сватовство Антона Ульриха затянулось – жениха выбирали почти семь лет, и герцогскому сыну пришлось ехать на войну. Во время осады Очакова под ним убили коня, погибли пажи, адъютант с трудом выздоравливал после ранения. Тогда он и выписал из дома двух новых пажей. Это было шансом для Иеронима, он сам вызвался поехать в загадочную и дикую Россию.
«Вместо погибших пажей на днях отсюда отправятся двое других, фон Хойм и фон Мюнхгаузен, которые добровольно пожелали отправиться в путь и, будем надеяться, с охотою и рвением будут нести службу», – написали Антону Ульриху. Благодаря сохранившемуся ответному письму мы точно знаем, что Иероним прибыл в Петербург накануне 8 февраля 1737 года.
Первым же испытанием его отваги стало продолжение турецкой кампании. Сохранились свидетельства, что корнет Мюнхгаузен участвовал в походе русского фельдмаршала фон Миниха под Очаков. Позже барон будет рассказывать, как воротами захваченного города его лошадь разрезало пополам, что, однако, не слишком ей помешало.
Это был тяжелый поход. Стотысячная армия, растянутая по степи, страдала от нехватки продовольствия и фуража. Турки постоянно нападали на фланги, препятствуя продвижению, но избегали генеральной баталии. 14 августа возле реки Билочь отряд Антона Ульриха выдержал серьезную кавалерийскую атаку. Вероятно, в том сражении участвовал и Иероним.
Главная цель похода – гавань Бендеры – так и осталась не достигнутой. Армия повернула назад, оставив за спиной враждебную Турцию, тела убитых, брошенные орудия… Антон Ульрих и пажи вернулись в Петербург.
Там, наконец, состоялось долгожданное бракосочетание. Сын герцога стал законным супругом царевны, и Мюнхгаузен получил возможность бывать при императорском дворе. Во всяком случае, паж жениха наверняка участвовал в пышном празднестве. Свадьбу отмечали целую неделю, фонтаны били вином, зажаренными быками угощали всех желающих на улицах.
Впрочем, в конце 1739 года Иероним снова оставил придворную службу. Он решил начать военную карьеру. Мюнхгаузен поступил в Брауншвейгский кирасирский полк, шефом которого был его патрон Антон Ульрих. Он получил чин корнета и благодарность от бывшего господина за верную службу – двух скакунов, седла, упряжь и пару пистолетов. В документах на русском языке он был записан «Гиронимус Карл Фридрих фон Минихаузин».
В переписке того времени сохранилась запись: «недавно Её Величество произвела пажа Мюнхгаузена в корнеты кирасирского полка, что произошло по просьбе герцогини Бирон». Если это правда, то за молодого человека перед Анной Иоанновной хлопотала супруга самого могущественного человека в России.
В следующем году у Анны Леопольдовны и Антона Ульриха родился сын Иван, которого умирающая императрица провозгласила наследником престола. После смерти Анны Иоанновны регентом при малолетнем императоре Иване был объявлен Бирон. Но три недели спустя в результате заговора он был арестован. Анна Леопольдовна провозгласила себя правительницей от имени сына, отец императора Антон Ульрих стал генералиссимусом, и он не забыл бывшего пажа. Мюнхгаузен получил чин поручика и возглавил лучшую, первую роту полка. «…По указу Его Императорского Величества, а по рассмотрению моему произведен мною… корнет Менехгоузен в тот же полк на порожнюю вакансию в поручики» – так звучал приказ. На радостях Иероним написал матери, что он опередил в продвижении двенадцать ожидавших повышения корнетов.
После этого повышения Мюнхгаузен переехал в Ригу. Под его командованием собралось 90 лучших солдат и офицеров полка. На Иеронима обрушилось и немало повседневных забот. Сохранились документы, по которым он принимал амуницию, отчитывался о павших лошадях, давал подчиненным разрешения на брак. Старые седла надо было продавать с аукциона, постоянно предоставлять отчеты, отправлять на пенсию своих кирасиров. В общем, забот хватало.
В 1741 году замаячила опасная перспектива войны со Швецией. Брауншвейгский полк отправился в Карелию, но из сохранившихся приказов следует, что Иероним оставался в Риге вместе с некоторыми другими офицерами.
Увы, карьера Мюнхгаузена оборвалась в том же 1741 году. В ночь с 5 на 6 декабря гвардейцы, ведомые лично дочерью Петра Великого Елизаветой, свергли власть потомков Ивана и брауншвейгской династии. Последовали аресты всех приближенных Анны Леопольдовны. Но нашего героя не накрыло этой волной, ведь в свите Антона Ульриха он не состоял уже два года. Кстати, некоторое время высокопоставленных арестованных держали в Риге, так что Иероним поневоле стал тюремщиком своих бывших покровителей.
Брауншвейгский полк сменил название, теперь это был «полк Его Королевского Высочества герцога Голштейн-Готторпского», или попросту Рижский. Впрочем, все чины и звания, пожалованные в предыдущее царствования, были подтверждены. Сохранил звание поручика и Мюнхгаузен.
В 1744 году Иероним командовал почетным караулом, который встречал в Риге невесту наследника российского престола Софию Фредерику Августу Ангальт-Цербстскую, будущую императрицу Екатерину. Мать принцессы Иоганна Елизавета отметила в своих записках, что для встречи выстроили кирасирский полк, который был действительно чрезвычайно красив.
2 февраля 1744 года Иероним женился. Его избранницей стала рижская дворянка Якобина фон Дунтен, дочь судьи. Забегая вперед, отметим, что брак оказался счастливым, но бездетным. Нужно было думать о дальнейшем продвижении по службе. Но война не начиналась, а высоких покровителей не осталось. Поручиков в строю хватало, и выделиться на их фоне было непросто. Несколько прошений о повышении остались без ответа. В последнем из них Мюнхгаузен уже прямо писал, что он – самый старший из поручиков – «по тому корпусу старее всех состою». Лишь в 1750 году ему был присвоен чин ротмистра (примерно соответствует нынешнему капитану). Получив повышение, Мюнхгаузен испросил отпуск для улаживания дел. Вместе с женой он уехал на родину. К этому времени умерли его мать и старший брат, младший погиб в бою – предстояло делить семейные владения.
Отпуск ему дали сроком на один год, но он дважды продлевал его, не возвращаясь в Россию – видимо, раздел имущества проходил не гладко. По итогу Иерониму достался Швоббер и родной Боденвердер, откуда он, в конце концов, отправил в Россию прошение об отставке с присвоением ему звания подполковника за беспорочную службу.
Пришедший ответ гласил, что подобные прошения не следует отправлять почтой, но вручать исключительно лично, находясь на месте. В Россию Мюнхгаузен так и не поехал, и в 1754 году был отчислен в связи с тем, что самовольно оставил службу.
Он пытался еще добиться нового звания и смены основания для отставки, что давало бы право на пенсию, в архивах сохранилось ходатайство его двоюродного брата — канцлера Ганноверского княжества барона Герлаха Адольфа Мюнхгаузена. Но так и остался всего лишь ротмистром.
Впрочем, и это звание приносило пользу. Когда Боденвердер во время Семилетней войны заняли французы, именно звание офицера союзной Франции державы избавило его от некоторых невзгод, например, от постоя.
В общем, если подводить черту под «российским» периодом жизни барона, то он не отличался блестящими моментами. Не было ни замечаний, ни боевых наград, многообещающее начало карьеры закончилось ничем.
Помещик-фантазер
После раздела владений барон поселился в родном Боденвердере, который уже не покинул до самой смерти. Это был небольшой городок, в те годы там проживало лишь 1200 человек.
В баронском поместье Иероним построил охотничий павильон, украшенный головами диких зверей и другими трофеями – тогда было модно принимать гостей прямо в парке, в таких беседках. Именно здесь барон часто рассказывал друзьям и знакомым истории о своих охотничьих похождениях и приключениях в России. Вскоре это укромное местечко получило название «Павильон лжи». По округе пошла молва о чудаковатом помещике, который горазд на забавные байки из собственной жизни, остро приправленные выдумкой и ложью. Порою люди приезжали издалека, чтобы только их услышать.
Впрочем, красноречив барон был не только дома, но и в гостях. Он любил посетить трактир «Король Пруссии» в соседнем Геттингене, бывал и в двух других соседних городах – Гамельне и Ганновере. Однако с горожанами отношения не заладились.
Однажды Мюнхгаузен, которому надоело объезжать километр до леса, в то время как через реку было лишь 25 метров, приказал построить новый мост. Но горожане не одобрили эту постройку. Они опасались бродяг, преступников. Возмущенная толпа выбила сваи, и мост снесло потоком. Неудивительно, что барон куда охотнее общался с соседями-помещиками.
Сохранилась запись очевидца, который описывал визиты к барону так: «Обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша… Он жестикулировал все выразительнее, крутил руками на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его все более оживлялось и краснело и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии». Другими словами, когда барон рассказывал свои истории, он сам верил в них.
Вскоре чудесные выдумки Мюнхгаузена (про вишневое дерево, выросшее у оленя на лбу, или про то, как его боевого коня разрезало пополам крепостными воротами Очакова) стали предметом сплетен и широко разошлись по окрестностям. Иные из них даже были напечатаны, но без упоминания имени Мюнхгаузена.
Но если дворяне, ученые, писатели охотно приняли рассказы Иеронима, то горожане и крестьяне чаще всего возмущались. Надо же, ведь барон, а врет, как последний нищий!
В 1761 году три первые истории разошлись по стране в печатном виде в сборнике «Der Sonderling» за авторством графа Рокса Фридриха Линара. Десятью годами позже уже полтора десятка рассказов напечатал берлинский альманах «Путеводитель для веселых людей», указав, что сюжеты взяты из жизни некого господина М-г-з-на, проживающего в Г-ре и основаны на его рассказах о жизни. Затем там же появилось еще несколько историй.
В 1785-м в Лондоне Рудольф Эрих Распе (1737-1794), не подписываясь, издал на английском языке книгу, знакомую нам с детства. Это были «Рассказы барона Мюнхгаузена о его изумительных путешествиях и кампаниях в России». В основу он положил вышеупомянутый путеводитель, но добавил к нему немало новых рассказов. За короткое время книга была издана в Англии и Франции семь раз, в каждом новом издании появлялись новые истории. По одной из версий, Распе некогда был одним из гостей барона и слушал его выдумки самолично. Кстати, Германию писатель покинул, спасаясь от обвинений в краже нумизматической коллекции.
Но изданием на родине барона занялся другой человек. Готфрид Август Бюргер в 1786 году перевел книгу Распе на немецкий, дополнил ее и издал под названием «Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона Мюнхгаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу друзей». Книга была разделена на две части, первая называлась «Приключения Мюнхгаузена в России», вторая – «Морские приключения Мюнхгаузена». Кстати, эта книга также была издана анонимно.
Барон был возмущен. Его имя фигурировало неприкрыто, написанное так, как оно есть. Он требовал суда над Бюргером, немецким издателем книги, но последний сослался на то, что он просто переиздал вышедшую ранее анонимно на английском языке книгу и все претензии следует адресовать автору, пожелавшему остаться неизвестным. Некоторые утверждают, что барон смягчился, иные пишут, что суд все-таки состоялся, но в иске ему было отказано.
Однако после выхода книги из печати Мюнхгаузен стал живой достопримечательностью. Великого выдумщика, барона-лжеца хотели видеть воочию. Иероним сильно замкнулся, расставил по округе людей, чтобы они отгоняли зевак. Родные также отвернулись от веселого выдумщика, обвинив в том, что он опозорил славное имя их рода. Ко всему прочему, к Мюнхгаузену напрочь приклеилось обидное прозвище «lugenbaron», то есть барон-лжец. Это выражение сохранилось и до наших дней.
В 1790 году умерла баронесса Якобина. Спустя четыре года, в январе 1794-го, семидесятитрехлетний Иероним женился вторично на молодой Бернардине фон Брун, дочери отставного майора. Семнадцатилетняя Бернардина вела довольно легкомысленный образ жизни. Когда она родила дочь, семидесятипятилетний барон отказался признать ребенка, объявив, что отцом является писарь. Мюнхгаузен начал бракоразводный процесс, который отнял у него много времени, сил и денег. Он влез в долги, девочка умерла, Бернардина сбежала за границу, а вскорости и сам Иероним скончался от апоплексического удара.
Говорят, что совсем незадолго до смерти он успел сообщить свою последнюю выдумку ухаживавшей за ним служанке. На ее вопрос, почему на ноге барона отсутствуют два пальца (он отморозил их в России) Иероним ответил, что их откусил полярный медведь.
Иероним Мюнхгаузен скончался 22 февраля 1797 года. Он упокоился в фамильном склепе под полом церкви деревни Кемнаде, что под Боденвердером. Похоронили его в повседневном мундире брауншвейгского кирасирского полка.
Вторая жизнь
Те, кто вызвал такой гнев барона – Распе, Бюргер и прочие – вольно или невольно дали ему вторую жизнь. Мюнхгаузен был еще жив, а книжки о его литературном двойнике читали в Америке и, конечно же, в России. Кстати, там они выходили под заголовком «Не любо – не слушай, а лгать не мешай». В этих первых изданиях имя героя скрыли, заменив его на «барина Пустомелева, помещика Хвастуновской округи, села Вралихи, лежащего при реке Лживке». Только во второй половине XIX века в русских изданиях появилось имя барона.
В 1928 году появился знаменитый пересказ текстов Распе и Бюргера Корнеем Чуковским, адаптированный для детей. Именно этот текст знаком нам с детства. Примечательно, что с 30-х по 50-е годы из названия книги исчезало слово «барон», чтобы даже таким способом не прославлять аристократов.
До наших дней дошло единственное изображение настоящего барона. Это копии портрета работы Брукнера, написанного в 1752 году, где Иероним изображен в форме кирасира. Подлинная картина погибла во время Второй мировой войны.
Но нам куда ближе другие образы. Первый был создан иллюстрациями Гюстава Доре – суховатый длинноусый старичок в неизменной треуголке и с эспаньолкой. Последняя черта, кстати, говорит куда больше о временах, когда Доре делал иллюстрации. Тогда, в середине XIX века, Наполеон III ввел вновь моду на бородки, а во времена подлинного Мюнхгаузена было принято гладко бриться.
Второй образ был создан блистательным Олегом Янковским в фильме «Тот самый Мюнхгаузен». Фильм снят по сценарию Григория Горина, основанному на его же пьесе. Он довольно далеко ушел как от текстов Распе, так и от подлинной жизни настоящего Иеронима Карла Фридриха. Но в словах киношного Мюнхгаузена о том, что он всегда говорил правду, есть, быть может, доля истины.
Некоторые из баек Мюнхгаузена вполне могли иметь под собой реальную основу. Скажем, барон рассказывал, что, оставшись без пуль, был вынужден выстрелить в куропаток шомполом. В действительности бывший офицер вполне мог быть очевидцем случайных выстрелов забытым в стволе шомполом. А в 1739 году британский посланник писал о том, что во время смотра случайный выстрел шомполом повредил ногу лошади принца Антона Ульриха. Лошадь упала, но всадник, к счастью, остался невредим.
Когда барон рассказывал о поездке в санях российской императрицы, где были покои для приемов, зал для бала и комнаты для отдыха, он тоже не сильно приукрасил действительность. Сани Екатерины II имели кабинет, спальню и библиотеку.
Он ушел одиноким и всеми покинутым. Его долги смогли погасить только наследники наследников. Но все же он остался с нами. Остался находчивым, жизнерадостным, никогда не унывающим, способным найти выход из любой ситуации, даже оказавшись зажатым между львом и крокодилом. И мы всегда вспоминаем его с улыбкой.
