Да будет судьба России крылата парусами!
А. Вознесенский «Юнона и Авось»
Жизненная необходимость
Правь, Британия, правь морями… Для Туманного Альбиона, чьи владения раскинулись по всему миру, кругосветные путешествия к середине XVIII века стали обычным делом. Корабли «просвещенных мореплавателей» направлялись во все уголки мира и знания о морях, течениях, ветрах – а заодно и создание сети морских баз – были необходимостью. И часто суда под британским флагом уходили на запад, чтобы вернуться к родным берегам с востока.
Франция, которая не могла соперничать с островным соседом в размерах заморских владений, тем не менее, видела в кругосветных путешествиях этакий гол престижа, лишний раз подтверждающий ее высокий политический статус.
А Россия? Как ни странно, кругосветки стали для континентальной державы к концу XVIII века, пожалуй, даже более необходимыми, чем для «Владычицы морей». Удаленность дальневосточных владений – Камчатки и Аляски – делала доставку туда грузов посуху просто «золотым» предприятием. Лишь морское сообщение со столицей империи могло решить проблему снабжения Дальнего Востока. Да и защитить свои далекие окраины от иноземных посягательств было необходимо. Уж очень часто стали появляться у дальневосточных берегов корабли под британскими и французскими флагами.
От Петра до Екатерины
Впервые мысль о кругосветном путешествии высказали флагманы русского флота адмиралы Ф.Н. Головнин и Т. Сандерс в октябре 1732 года. Именно тогда в Сенат был представлен план «экспедиции из Петербурга на двух фрегатах чрез Большое море-окиян кругом капа Горна и в Зюйдное море, и между Японских островов даже до Камчатки». Вторично идея всплыла в 1764-м. Определили даже начальника экспедиции – им должен был стать капитан-лейтенант П.К. Кореницин. Но из-за начавшейся войны с Турцией эти планы не сбылись. Так же, впрочем, как и план вице-президента Адмиралтейств-коллегии И.Г. Чернышева в 1781 году и И. Биллингса в 1786-м. Тем не менее, именно 1786 год надо считать «днем рождения» первой русской «кругосветки».
Несбывшаяся мечта капитана Муловскогo
22 декабря 1786 года Екатерина II подписала указ об отправке на Камчатку эскадры для охраны российских владений: «…По случаю покушения со стороны английских торговых промышленников на производство торгу и промыслов звериных на Восточном море, о сохранении права нашего на земли, российскими мореплавателями открытые, повелеваем нашей Адмиралтейской коллегии отправить из Балтийского моря два судна, вооруженныя по примеру употребленных капитаном английским Куком и другими мореплавателями для подобных открытий, и две вооруженные же шлюбки морские или другия суда, по лучшему ея усмотрению, назнача им объехать мыс Доброй Надежды, а оттуда, продолжая путь через Сондский пролив и, оставя Японию в левой стороне, итти на Камчатку».
Тревога
Петербург тревожился не напрасно. Летом 1786 года в Петропавловскую гавань зашло английское судно под командованием Вильяма Питерса для установления торговых отношений. Ранее, в 1779-м, в виду Чукотского Носа уже появлялись «нераспознанные иностранные суда» (это были корабли Кука, которые до этого также посетили Петропавловск). Тогда же стало известно, что британцы наносят на карты давно открытые русскими берега, рассматривая их как свои потенциальные владения. Да и отплытие экспедиции Лаперуза в 1786 году оставляло повод для тревоги. А ведь «за кадром» осталось плаванье Токунаи Могами на южные Курильские острова! Беззащитные и отдаленные дальневосточные владения могли быть в любой момент отторгнуты от России.
Разработку экспедиции поручили президенту коммерц-коллегии графу А.Р. Воронцову и члену коллегии иностранных дел графу А.А. Безбородко. Однако и Адмиралтейств-коллегия не осталась в стороне. 17 апреля 1787 года было подготовлено пространное – как обычно – наставление начальнику первой кругосветной экспедиции, которым планировали назначить капитана 1-го ранга Григория Ивановича Муловского. К тому времени 29-летний капитан имел за плечами двенадцатилетний морской стаж и успел послужить на различных кораблях на Балтийском, Черном и Средиземном морях.
Надо отметить, что перед первой русской кругосветной экспедицией были поставлены весьма широкие задачи – и политического, и военного, и хозяйственного, и исследовательского, и дипломатического характера. Муловскому вменялось:
1. Закрепление за Россией и охрана ее владений на Тихом океане.
2. Доставка крепостных орудий для Петропавловской крепости и других укреплений.
3. Основание крепости на Южных Курилах.
4. Доставка необходимых грузов, домашнего скота, семян.
5. Установление торговых отношений с Японией и другими сопредельными странами.
6. Утверждение российского права на ранее открытые земли путем установления чугунных гербов и медалей с портретами императрицы.
7. Составление карт, изучение Сахалина, устья Амура и ряда других объектов.
В наставлении отдельно было оговорено отношение членов экспедиции к аборигенам и представителям иных держав, встреченным в удаленных русских землях. И если к первым надлежало относиться «кротко» и «дружелюбно», то последних Муловскому разрешалось выдворять из российских владений, не стесняясь даже применять силу оружия.
С размахом
К делу подошли с невероятным размахом, которому могли позавидовать даже французы с англичанами. К плаванию готовились пять кораблей – «Холмогор», «Соловки», «Сокол», «Турухан» и «Смелый». Даже самый мелкий корабль этой эскадры превосходил знаменитые суда Кука «Резолюшн» и «Дискавери». Без экипажа «Смелого», численность экспедиции составляла 545 человек. На флагмане, «Холмогоре», был оборудован лазарет на 40 коек, для борьбы с цингой заготавливались квашеная капуста, соленый щавель, хрен, лук и чеснок. Из Архангельска даже привезли 600 пудов морошки! Были подготовлены памятные медали и отлиты чугунные гербы, определен порядок награждения офицеров экспедиции и самого Муловского, который по достижению Камчатки должен был получить генерал-майорское звание и стать кавалером ордена Св. Владимира 3-го класса. Была сформирована научная часть экспедиции, собрана библиотека. В Россию потянулись участники экспедиций Кука – астроном Уильям Бэйли, естествоиспытатель Георг Форстер, ботаник Соммеринг, офицеры Дж. Беллингс и Дж. Тревенен… Но предприятие сорвалось.
Уже определили командиров кораблей, отремонтировали суда, укомплектовали экипажи – вплоть до юнг. Муловский ожидал только высочайшего приказа на отплытие…
Но начало русско-турецкой и русско-шведской войн вынудило отложить экспедицию. Вместо далеких морей Григория Ивановича Муловского ждала холодная Балтика и шестидясятипушечный корабль «Мстислав». Впрочем, не его одного. Из-за нехватки офицеров и нижних чинов все члены экспедиции были направлены на боевые корабли Балтийского флота. А гардемаринов Морского кадетского корпуса досрочно проэкзаменовали и сделали там же мичманами. Так, на «Мстислав» попал семнадцатилетний Иван Крузенштерн, а на фрегат «Подражислав» – четырнадцатилетний Юрий Лисянский…
В морских баталиях и походах русско-шведской войны капитан Муловский не оставлял надежды на то, что после победы он все-таки поведет русскую эскадру вокруг света. Своими планами он заразил многих офицеров «Мстислава» – в том числе и юного Крузенштерна. Но 15 июля 1789 года в бою у острова Эланд шведское ядро оборвало эти мечты. Вместе с жизнью.
На боевом посту
«Мстислав» капитана Муловского бессменно находился в строю Балтийского флота. 6 июля 1788 года у острова Гогланд он практически потерял управление из-за повреждений, но не покинул боевой линии. «Пока мой корабль держится на воде, он не отстанет от своего адмирала», – сказал Григорий Иванович. Во время осады Свеаборга на судне выбыли из строя почти все офицеры, и помощником капитана стал юный Крузенштерн. В бою у острова Эланд, несмотря на повреждение мачт, «Мстислав» вынудил покинуть строй два противостоящих ему шведских корабля. В этот момент Муловский был смертельно ранен срикошетившим от шлюпки ядром. Уже умирая в корабельном лазарете, Григорий Иванович услышал, как матросы на палубах закричали «Ура!» – метким выстрелом на шведском судне был сбит флаг. В запале боя это приняли за капитуляцию противника. «Пошлите мой катер за флагом», – были последние слова капитана Муловского.
Десять лет спустя
Политическая ситуация, война и гибель Муловского поставили крест на планах первой кругосветной экспедиции. Однако остались живы те, кого Григорий Иванович заразил своими чаяниями, – в первую очередь Иван Федорович Крузенштерн. После Эландского боя он сражался при Ревеле, Красной Горке и в Выборгской бухте, затем в чине лейтенанта был отправлен в Англию, где уже на кораблях Британского флота участвовал в сражениях с французами, побывал на Барбадосе, в Суринаме, на Бермудских островах и в Бенгальском заливе. По возвращении на родину Иван Федорович заинтересовался торговлей с Китаем. Русские меха из Охотска доставлялись сухим путем на Кяхту, что было медленно, дорого и неудобно. В 1799 году Крузенштерн предложил организовать морскую торговлю с Поднебесной, однако его проект потонул в бесконечных бюрократических препонах.
Тем не менее, по сравнению с 1787 годом ситуация на дальневосточных рубежах империи ничуть не изменилась. И все эти проблемы надлежало как-то решать. В 1802-м император Александр I утвердил очередной проект русской кругосветной экспедиции, возглавить которую предстояло Ивану Федоровичу Крузенштерну.
Снова закипела подготовка. Правда, велась она с гораздо меньшим размахом. Два шлюпа – «Надежда» и «Нева», – приобретенные в Англии, были кораблями далеко не первой молодости. На небольших суденышках 129 членов экспедиции разместилось с трудом. Например, Крузенштерну полагающуюся ему капитанскую каюту – площадью всего 6 кв. м – пришлось делить с камергером Николаем Резановым, назначенным послом в Японию.
Цели экспедиции также были пересмотрены – в программу добавили установление дипломатических и торговых отношений со Страной восходящего солнца. 26 июля (7 августа по новому стилю) 1803 года экспедиция отправилась в путь.
Кронштадт – Дальний Восток
Нельзя сказать, что Крузенштерн «повел свои корабли в открытое море». Уже плавание по Балтике показало, что оба судна в своем нынешнем состоянии мало пригодны для долгого путешествия. Поэтому экспедиции пришлось надолго задержаться в Фальмуте, где была по новой проконопачена вся подводная часть их корпусов. В итоге экватор корабли первой русской кругосветной экспедиции пересекли только 14 ноября 1803 года, а к берегам Бразилии «Надежда» и «Нева» прибыли 9 декабря.
Переход через Атлантику сильно потрепал старые суда. Починка продолжалась более полутора месяцев, и снова в море Крузенштерн вышел только 23 января. Через месяц он обогнул мыс Горн и, пройдя через Тихий океан, 26 мая 1804 года привел свои суда к Гавайским – или как их тогда называли, Сандвичевым – островам. Тут корабли разделились. «Нева» под командованием Юрия Федоровича Лисянского отправилась на Аляску, а «Надежда» – к берегам Японии, предварительно зайдя в Петропавловск-Камчатский.
Русско-индейская война
На долю шлюпа «Нева» и его экипажа выпали приключения в лучших традициях Фенимора Купера. Дело в том, что к берегам Аляски корабль пришел в самый разгар настоящей русско-индейской войны. В 1802 году индейцы-тлинкиты разрушили Михайловскую крепость, основанную тремя годами ранее на острове Ситка. В 1804-м походом на Ситку вышли из Якутата два четырехпушечных гукора, два бота и 400 байдарок. Всего против индейцев выступило 900 алеутов и кадьякцев и около 120 русских. При этом тлинкиты, как и их противники, имели на вооружении огнестрельное оружие и даже несколько мелкокалиберных пушек. Появление корабля Лисянского сразу изменило расклад сил в пользу Русско-Американской компании, а его 14 пушек весьма пригодились для бомбардировки захваченной индейцами крепости.
Справедливости ради надо заметить, что председатель Русско-Американской компании, главный правитель российских владений в Америке А.А. Баранов пытался решить дело миром. Но все его дипломатические усилия пропали даром, и 20 сентября 1804 года заговорили пушки. 7 октября после нескольких штурмов и бомбардировок индейцы скрытно оставили крепость и отступили на восточный берег Ситки, а потом на остров Чичагова.
Позаимствовав у правителя Камчатской области двух офицеров, барабанщика и пятерых солдат для почетного караула посла Резанова, «Надежда» взяла курс на Японские острова и 26 сентября 1804 года прибыла в порт Дэдзима у города Нагасаки. Японские власти запретили кораблю «носатых варваров» входить в гавань и полгода – пока Резанов пытался договориться с сыновьями Страны восходящего солнца – Крузенштерн и его экипаж безвыходно провели на корабле.
Несмотря на то, что никаких договоров с японцами так и не было заключено, в Петербурге работу Резанова признали успешной и освободили его от дальнейшего участия в экспедиции – пожалуй, на радость и ему, и Крузенштерну, так как отношения между двумя знаменитыми людьми были весьма далеки от приятельских.
И, наверняка, к счастью для многих меломанов – потому что с того момента, когда камергер Резанов сошел с борта «Надежды», начинаются события, эхо которых долетело до нас в виде рок-оперы «Юнона и Авось».
Подлинная история графа Резанова
Николай Петрович Резанов еще до старта первой русской кругосветки показал себя человеком противоречивым и неординарным. До 1794 года его карьера развивалась довольно стремительно, что свидетельствовало не только о недюжинных талантах, но и о мощной протекции. Иначе сложно представить, как человек из обедневшей дворянской семьи смог стать сначала начальником канцелярии у графа Н.Г. Чернышева, потом правителем канцелярии по «сенатским мемориям» при Гавриле Романовиче Державине и, наконец, войти в свиту нового фаворита Екатерины II П.А. Зубова.
Правда, на этом головокружительный взлет Резанова закончился. Опасаясь, что тот «подвинет» его с места любимца императрицы, Зубов отправил молодого человека в Иркутск инспектировать деятельность купца Г.И. Шелихова – основателя первых русских поселений в Америке. Инспекция обернулась свадьбой Резанова со старшей дочерью Шелихова, что принесло ему неплохое приданое, а после смерти купца Николай Петрович стал одним из наследников «русского Колумба».
В 1797 году он возвратился к придворной жизни, став секретарем Сената, а после создания Российско-Американской компании – ее уполномоченным корреспондентом. Подготовка экспедиции Крузенштерна совпала для Резанова со смертью жены, которую он горячо любил, и, чтобы забыться, он с радостью ухватился за предложение Александра I принять участие в экспедиции.
Здесь начинаются странные коллизии. 29 мая 1803 года руководителем экспедиции был назначен Крузенштерн, но в инструкциях, врученных Резанову Александром I, было указано следующее: «Сии оба судна (т.е. «Надежда» и «Нева») с офицерами и служителями, в службе компании находящимися, поручаются начальству вашему». Тем не менее, в начале плавания Резанов не предъявил своих полномочий Крузенштерну. Это было сделано только у берегов Бразилии и лишь обострило конфликт.
Присутствие на небольшом кораблике Резанова со свитой сильно нервировало Крузенштерна – каждому свитскому надо было предоставить приличествующее помещение, что сильно стесняло экипаж. Ситуацию усугубляло то, что один из свитских – Федор Иванович Толстой – своим поведением порождал проблем на десятерых.
Еще один интересный человек.
Среди участников экспедиции Крузенштерна «отметился» и Федор Иванович Толстой. Именно после путешествия этот завзятый забияка, шулер и дуэлянт получил прозвище «Американец», приставшее к нему до самой смерти. Едва разменявший третий десяток лет, Федор Толстой выдал себя за своего двоюродного брата и полного тезку, который был назначен в экспедицию, но не хотел плыть, так как страдал от морской болезни. Отправившись с Крузенштерном вокруг света, он рассчитывал избежать очередного наказания в Преображенском полку, где служил. За время плавания он неоднократно провоцировал ссоры с другими членами команды, а иногда позволял себе весьма злые шутки. Так, напоив корабельного священника, он приклеил его бороду сургучом к палубе и опечатал казенной печатью. А в каюте Крузенштерна как-то оставил своего орангутанга, показав ему, как выливать чернила на бумаги. Нетрудно представить, во что превратились путевые записи руководителя экспедиции.
В конце концов Крузенштерн высадил Толстого на Камчатке. Оттуда молодой авантюрист добрался до Алеутских островов, где несколько месяцев жил с индейцами-тлинкитами, а впоследствии вернулся в Петербург через всю Россию.
Между прочим, на память о том путешествии Федору Ивановичу достался набор татуировок, которыми тлинкиты покрыли все его тело и которые он потом гордо демонстрировал знакомым.
Когда же выяснилось, что на корабле имеется два начальника, ситуация стала и вовсе взрывоопасной. Резанов, неплохой, пожалуй, царедворец и дипломат, ничего не смыслил в корабельной жизни, но, тем не менее, постоянно вмешивался в дела Крузенштерна. Конфликт зашел так далеко, что, живя в одной каюте, капитан и камергер общались исключительно записками. Когда же «Надежда» пришла в Петропавловск, Николай Петрович попытался привлечь Ивана Федоровича к суду. Крузенштерн пошел на принцип. Он заявил, что согласен быть заключенным под стражу немедленно. Его поддержали и офицеры корабля. Такой расклад грозил немедленным срывом экспедиции – и Резанов пошел на попятный. Дело закончилось извинениями – причем посол в своих записках упоминал, что Крузенштерн и офицеры приносили их ему, но остальные участники событий свидетельствовали обратное – Резанов извинялся перед своими оппонентами.
Но так или иначе, конфликт был то ли исчерпан, то ли пригашен – и корабль ушел к японским берегам.
Как уже говорилось выше, дипломатическая миссия Николая Петровича не увенчалась успехом. Сойдя на берег в Петропавловске, он получил новые инструкции – провести инспекцию русских поселений в Америке – и подарок от императора, драгоценную табакерку. Заслуги Крузенштерна были оценены значительно выше – орденом Св. Анны II степени.
Оставив борт «Надежды», камергер Резанов на шлюпе «Мария Магдалина» добрался до Новоархангельска и приступил к инспекции. Обстановка была нерадужной. Русским поселенцам на Аляске постоянно грозил голод. Резанов немедленно купил у заезжего английского купца Вульфа его корабль «Юнона» со всем грузом и начал планировать экспедицию в Калифорнию для закупок продовольствия.
Дальнейшие события стали широко известны благодаря поэту А. Вознесенскому и композитору А. Рыбникову. Правда, в реальности роман Резанова и Марии де ла Консепсьон, известной меломанам как Кончита, был абсолютно прагматичен. Девушка, увлеченная рассказами камергера, была не прочь попасть к блестящему русскому двору, а Резанов в браке с ней видел возможность ускорить организацию в Калифорнии русских поселений, места под которые уже подобрали его спутники.
Авантюра графа Резанова, как известно, не удалась. Торопясь в Петербург через просторы России, он сначала жестоко простудился, а впоследствии, упав с коня, получил сильнейшее сотрясение мозга. Спутники смогли довезти его до Красноярска, где он и умер 1 марта 1807 года.
Старт эстафеты
Тем временем «Надежда» и «Нева» возвращались в Петербург. Каждый корабль шел своим курсом, и на долю обоих выпало немало приключений. Судно Лисянского, «Нева», 3 октября 1805 года, сев на мель прямо посреди океана, открыло один из Гавайских островов. «Надежда» едва не села на рифы в Зондском проливе… Тем не менее, 7 августа 1806 года корабль Крузенштерна прибыл в Петербург. За время трехлетнего путешествия Иван Федорович не потерял ни одного человека, что для того времени было настоящим феноменом!
Путешествие Крузенштерна показало, что морское снабжение поселений в Америке и на Дальнем Востоке – мероприятие вполне подъемное, и вскоре уже сам Иван Федорович разрабатывал инструкции для нового «кругосветного капитана» – Отто Коцебу. Начиналась эра русских кругосветок – всего с 1803 по 1866 годы их будет совершено 25. Но это уже другая история…
