Битва за Британию
Гордон Браун проиграл, Ник Клегг – почти выиграл
11 мая политика Британии радикально изменилась. Вполне возможно – навсегда.
Всеобщие выборы, назначенные на 6 мая, правящие лейбористы оттягивали, сколько могли. Партия так и не оправилась после ухода в 2007-м харизматичного Тони Блэра. Как оказалось, он был единственным, кто мог выигрывать избирательные кампании, несмотря ни на что.
Его преемник (он же соперник, «съевший» коллегу во внутрипартийных интригах) – Гордон Браун, вероятно, был неплохим министром финансов, но общаться с публикой так и не научился. Уже одного этого оказалось бы достаточно для бесславного финала. А тут еще экономический кризис, который свел на нет все предыдущие успехи.
В общем, в победу лейбористов последние два года не верил практически никто. Но Браун упорно не желал признавать очевидного. Его попытки переломить ситуацию в итоге привели к самым, наверное, необычным выборам в истории Соединенного Королевства.
Традиции и новации
Все хорошо помнят, что Британия – страна древних традиций. И к выборам это относится в полной мере.
Ну нет, например, на Туманном Альбионе привычного нам последнего предвыборного «дня тишины». Агитируй, сколько хочешь. Так что ни накануне, ни в сам день выборов лидерам партий на месте не сидится. Они как угорелые носятся по всей стране, стараясь перехватить сотню-другую дополнительных голосов. Дэвид Кэмерон, например, наплевал на предупреждения метеорологов и, несмотря на пепел исландского вулкана, рванул в Ирландию, не преминув подчеркнуть, что «ради избирателей готов на любой риск».
Точно так же никого не удивит, если прямо у дверей участка для голосования избирателей, готовящихся исполнить свой гражданский долг, буквально за полы станут хватать так называемые «счетчики» (tellers) – партийные активисты, чья задача – в последний раз напомнить, за кого именно надо голосовать, а заодно прикинуть, кто из верных сторонников все еще не дошел до урны. Таковых следует немедленно вычислить и любым способом зазвать на участок. Ни один голос не должен пропасть.
Не запрещена и агитация против конкурентов. Весь Лондон этой весной был завешан плакатами консерваторов, на которых улыбающийся премьер Браун призывал… голосовать за него. Правда, каждый такой плакатик содержал еще сделанную аршинными буквами приписку с перечислением «достоинств» лейбористского кандидата. Что-то вроде: «Я увеличил национальный долг в ДВА раза. Позвольте мне ПОВТОРИТЬ ЭТО еще раз».
Главная фишка – улыбка премьера, который славится своей чрезмерной серьезностью и даже угрюмостью. Браун даже официально поблагодарил конкурентов, раскопавших редкое «улыбчивое» фото. Хотя он наверняка слукавил. Пиарщики консерваторов сделали очень выверенный ход – улыбающийся премьер на афишах выглядит эдаким самодовольным идиотом.
Впрочем, здесь все было как всегда. Главным же событием весенней кампании стали теледебаты лидеров трех основных партий.
Капризы телеэфира
Споры политиков в прямом эфире чрезвычайно популярны в США и давно уже стали обычным делом в Европе. Но Британия вплоть до последнего времени категорически отказывалась следовать политической моде. Местные парламентарии ссылались все на те же древние традиции и нежелание «превращать выборы в шоу». Мы, мол, люди серьезные, и не пристало нам гоняться за дешевой телеславой.
Правда, наблюдалась любопытная тенденция. Громче всех против дебатов возражали те, кто и так лидировал в опросах общественного мнения. А те, кому внимания и признания недоставало, за традиции держались куда меньше.
Особенно активно вопрос обсуждался при Тони Блэре. С одной стороны, премьер-харизматик всегда умел произвести впечатление на избирателей, не лез за словом в карман и вообще считался признанным оратором. С другой – рисковать популярностью в прямом эфире и лицом к лицу с оппонентами он вовсе не стремился.
Только однажды за всю историю Блэра удалось вытащить на политическое ток-шоу. Но премьер поставил жесткое условие – в кадре политики должны появляться по одному. Получалось, что прямой эфир есть, а дебатов – нет.
Когда Блэра сменил Браун и зашла речь об очередных выборах, споры о теледебатах разгорелись с новой силой. Особенно настаивал на новшестве лидер консерваторов (тори) Кэмерон. Он полагал, что разгромить в словесных баталиях малоразговорчивого и замкнутого премьера будет легче легкого. И это, несомненно, окажется весьма полезно для рейтинга и самого Кэмерона, и всей его партии. Браун, следуя примеру предшественника, решительно отказался от участия в подобном проекте.
Но прошло три года, и ситуация радикально изменилась. Чем больше кризис давил на британцев, тем ниже опускался рейтинг лейбористского правительства. Разгром на выборах представлялся предрешенным. Рейтинг же Кэмерона рос как на дрожжах. И тут конкуренты поменялись местами.
Теперь уже Браун (говорят, что с подачи госсекретаря Питера Мандельсона, в свое время советовавшего Блэру ровно противоположное) активно зазывал противника на дебаты, а Кэмерон, выбившийся в лидеры, пытался увильнуть. Но ему припомнили собственные эмоциональные высказывания, и отступать стало некуда.
Заодно решили пригласить Ника Клегга – лидера либерально-демократической партии. В общем-то, чисто из соображений политеса. Его соратники имели тогда 63 места в парламенте (третья по величине фракция), но считались второстепенной силой без реальных шансов на хождение во власть.
Вот тут-то многомудрые политтехнологи и совершили самую большую ошибку. А заодно, возможно, открыли новую эпоху в истории британского парламентаризма.
Дорвавшись до телеэфира и став в один ряд с фигурами первой величины, Клегг сделал все, что от него зависело. И даже, наверное, немного больше.
Дебаты проходили в 3 тура. И уже в первом лидер либерал-демократов разгромил соперников по всем статьям. О своих симпатиях к молодому политику заявили по разным оценкам от 40 до 60% потенциальных избирателей! Кэмерона поддержали не больше 30%, а Брауна – максимум 20%!
Результаты вызвали настоящее смятение в рядах лейбористов и консерваторов. Двухпартийная система начинала трещать по швам буквально на глазах. Немедленно развернулись судорожные поиски компромата на «выскочку». Но осадить Клегга ни во втором, ни в третьем туре не удалось. Он стойко держался перед телекамерами и свои 30% электората никому не отдал. Общий счет в итоге склонился в пользу Кэмерона, но игнорировать либдемов уже было нельзя.
Кстати, единственное, что смогли поставить в вину мистеру Клеггу его соперники, – русское происхождение и смутная история с партийными взносами, зачислявшимися якобы прямо на счет главного либерального демократа.
Первое оказалось чистой правдой. Хотя славянской крови, прямо скажем, в жилах мистера Клегга немного, но не лучше обстоит дело и с британской. Одним его прапрадедом по отцовской линии был помещик с Полтавщины, обер-прокурор первого департамента Сената Российской империи Игнатий Закревский, другим – помещик из Смоленской губернии Артур фон Энгельгардт. С прабабушкой, Марией Будберг, все еще интереснее – она «подрабатывала» двойным агентом советской и британской разведслужб. Мать молодого политика – голландка. Жена – испанка… В общем – гремучая смесь.
Что же касается второго обвинения, то Клегг просто продемонстрировал прессе соответствующим образом оформленные декларации. Этого оказалось достаточно, и все списали на провокацию.
Заявка на победу была сделана. И некоторые эксперты всерьез обсуждали не просто вхождение либеральных демократов в парламент, но и формирование правительства во главе с самим Клеггом. Но для этого партии нужно было пролезть через сито мажоритарной системы. А это, как оказалось, проще сказать, чем сделать.
Большое разочарование
Отправляясь утром на участок для голосования, мистер Клегг наверняка питал самые радужные надежды. Буквально за пару недель он сумел стать одним из самых популярных политиков Британии, его имя не сходило со страниц газет. Но…
На пути либдемов стали британские традиции.
Британцы, как известно, голосуют не за партии и не за лидеров. Приходя на участок, они выбирают представителя своего округа. В бюллетене даже не указывается его партийная принадлежность. А потому неудивительно, когда, искренне восхищаясь Клеггом, подданные Ее Величества потом голосуют не за его соратника по партии, а за старого доброго папашу Джо или тетушку Мэгги из лейбористов или консерваторов. Просто потому, что давным-давно знают их как облупленных. А побеждает тот, кто набрал больше всех голосов (заметьте, не 50%+1 голос, как в других странах, а просто больше, чем любой из конкурентов).
Да что там говорить, ведь даже многие из депутатов, в прошлом году попавшихся на растрате казенных средств, пусть и с трудом, но переизбрались в новый парламент. Чего не простишь давнему и хорошему знакомому?
В результате либерально-демократическая партия, получив почти 7 млн. голосов, завоевала чуть ли не в 5 раз меньше мандатов, чем лейбористы с их 8,5 млн. избирателей. По сравнению с парламентом прошлого созыва однопартийцы Клегга даже потеряли целых 6 мест. Почти поражение, если бы не одна небольшая, но очень важная деталь.
После выборов 2005 года лейбористы имели абсолютное большинство, а потому могли не обращать внимания на мелкие партии и их представителей. Нынешние почти победители – консерваторы – себе такого позволить не могут. Каких-то 20 мандатов, которых им не хватает до абсолютного большинства, существенно ограничивают возможности тори для маневра.
И вот тут-то наступает звездный час Клегга. Он нужен всем, и без него ни одна коалиция не будет стабильной (кроме разве что фантастического объединения лейбористов и консерваторов). А раз так, он получает шанс диктовать свои условия.
Между нами аристократами
В 22.00 6 мая участки для голосования по всей стране закрылись. Той же ночью появились данные экзит-поллов. Точного распределения мест не имелось, но общая картина была очевидна. Лейбористы потерпели поражение, но и консерваторы не набрали абсолютного большинства.
Страна получила так называемый «подвешенный парламент», и теперь крупным партиям для назначения своего премьера нужно срочно искать союзников. И вариантов у них не так много: либо собирать рыхлую коалицию из депутатов-одиночек (их немного, но все-таки есть), либо предлагать союз либерал-демократам Клегга.
Первым переговоры начал Браун. Он готов был обещать самые серьезные уступки, лишь бы опередить Кэмерона.
Между тем, в соответствии с законом и традицией на 25 мая запланирована речь королевы в Палате лордов. А ее, опять-таки по традиции, должен составлять новый премьер. Если бы до этого момента переговоры не дали результата – Елизавете II пришлось бы брать инициативу в свои руки. Времени на дискуссии почти не оставалось и консультации между партиями шли днем и ночью.
Утром 11 мая «информированные источники» сообщали, что либералы и консерваторы все еще ожесточенно торгуются (позиции тори сильнее, и они не готовы отступать), а вот с лейбористами, наоборот, все «позитивно и конструктивно».
Но уже через несколько часов Браун официально подал Елизавете II прошение об отставке. А еще чуть погодя на серебристом «ягуаре» к Букингемскому дворцу прибыл Кэмерон. И вышел из покоев королевы 75-м премьер-министром Соединенного Королевства.
На следующий день в Великобритании появилось первое с 1935 года коалиционное правительство. Ник Клегг получил пост вице-премьера, 4 министерских портфеля для своих соратников и карт-бланш на проведение широкой политической реформы. 13-летняя эпоха правления лейбористов окончательно завершилась.
Что в итоге повлияло на решение Клегга, публике не сообщалось. Но, скорее всего, он просто не решился связать свою политическую судьбу с тонущим Брауном. Уж слишком лидер лейбористов надоел простым британцам (по данным социологов, больше 60% жителей страны считало, что премьеру пора уходить). Тем более либерально-лейбористское правительство все равно не получало в парламенте уверенного большинства и было бы вынуждено ориентироваться на немногочисленных «независимых» депутатов. Кэмерон же, с другой стороны, мог просто плюнуть на переговоры и попытаться сформировать кабинет меньшинства.
Поговаривали, что именно нынешний премьер спас коалицию, пообещав либералам несколько важных уступок вопреки мнению своего окружения. В обмен он получил стабильное парламентское большинство и свободу в экономической сфере. В общем, победил прагматизм.
Впрочем, могли сыграть роль и личные пристрастия Ника Клегга. По происхождению и образованию он отнюдь не чужд аристократическим кругам, традиционно связанным с тори, а в молодости даже входил в консервативное студенческое сообщество. Ходят слухи, что и свою первую должность в офисе еврокомиссии он получил не просто так, а по рекомендации лорда Каррингтона – видного вельможи и бывшего министра иностранных дел…
Политический кризис продлился всего 5 дней. Общественность восприняла эту новость с энтузиазмом. Теперь она задается вопросом: надолго ли сохранится идиллия между партнерами? Ведь кроме общего желания перемен Кэмерон и Клегг имеют и вполне определенные цели в политике, согласовать которые может оказаться весьма и весьма непросто.
Кстати, если верить слухам, принимая пост премьера, Кэмерон не был так уж уверен в успешности переговоров с либералами. В прессу просочилась одна ремарка из его разговора с королевой (подробности встречи официально не разглашались). На формально-традиционный вопрос монархини, готов ли он сформировать кабинет, лидер консерваторов, якобы, ответил отнюдь не по протоколу: «Думаю, что да, но я жду ответа от руководства либеральных демократов».
Ты – мне, я – тебе
Несмотря на сомнения лидера тори, новый кабинет удалось сформировать довольно быстро. Причем сразу стало ясно – хоть Кэмерон и пошел на уступку Клеггу, сдавать позиции полностью он отнюдь не собирается. Все ключевые посты остались в руках консерваторов. Соратники Кэмерона получили в общей сложности 18 портфелей. В том числе возглавили МИД, Минфин, Минобороны и МВД.
Интереса ради отметим, что МВД будет курировать очередная дама – Тереза Мэй (раньше была «теневым» министром культуры), а Минобороны – доктор медицины Лайам Фокс. Он, кстати, в свое время даже претендовал на пост председателя консервативной партии, но провалился на выборах из-за своих крайне правых взглядов.
Кроме того, получили министерские портфели два предшественника Кэмерона на посту лидера тори – Уильям Хейг (теперь министр иностранных дел) и Иан Дункан Смит (нынче – министр труда и по делам пенсий). На прошлых выборах они были не слишком успешными, но сейчас пришлись ко двору.
Однако вернемся к коалиции
Ради высокой должности вице-премьера Нику Клеггу тоже пришлось многим поступиться.
Во-первых, либдемы согласились поддержать тори с их главной предвыборной «фишкой» – сокращением дефицита бюджета. Законопроект об урезании расходов более чем на 6 млрд. фунтов стерлингов будет внесен в парламент уже в ближайшие дни. Заодно уменьшат и зарплаты министров (на 5%). А еще членам кабинета рекомендуют не ездить по стране в вагонах первого класса и не пользоваться служебными авто. Новый премьер в последние годы и вовсе предпочитал велосипед. Теперь он может давать уроки остальным министрам.
Кроме этого, консерваторы решили не повышать отчисления в фонд национального страхования.
Впрочем, для британских финансов это что слону дробина. Дефицит казначейства в нынешнем году составил 11–12% ВВП (более 240 млрд. долларов) и приближается к уровню преддефолтной Греции. Так что простор для экономии огромный. Тем более что тори – категорические противники повышения налогов. И соратникам вице-премьера пришлось им уступить.
Во-вторых, Клеггу придется забыть о евроинтеграции. На ближайшие 5 лет (или до распада коалиции) на этой теме поставлен крест. Как и на присоединении к евро. А любой вопрос о передаче полномочий в Брюссель будет проводиться через референдум.
В-третьих, тори, вопреки позиции либералов, получили карт-бланш на дорогостоящую программу обновления ядерных арсеналов. Так что в ближайшее время «атомная дубинка» Лондона останется неприкосновенной.
Есть только один армейский вопрос, по которому стороны не договорились. Афганистан. Точнее, британский контингент в этой стране. Партнерам по коалиции предстоит решить – выводить ли оттуда войска, и если да, то когда и как.
Заняв офис на Даунинг-стрит, Дэвид Кэмерон первым делом потребовал доклад об обстановке в Афганистане. На совещании присутствовал и Ник Клегг. Либерал-демократы предлагают вернуть солдат домой. Новый премьер и министр иностранных дел с этим категорически не согласны. Единственное, что омрачает их евро-атлантический пыл – настороженное отношение к нынешней администрации Белого дома.
И наконец, тори удалось протащить через кабинет решение о серьезном ограничении въезда в Великобританию иностранных рабочих, в первую очередь из неевропейских стран.
В общем, список уступок получился внушительным. Фактически, либерал-демократы предоставили коллегам-консерваторам свободу действий в экономике, внешней политике и оборонке. Тори, правда, пошли навстречу в ряде социальных, бюджетных и административных вопросов. Но самое главное – либдемы вырвали у партнеров по коалиции одно сверхценное обещание.
Дэвид Кэмерон официально признал, что основная задача вице-премьера Клегга – подготовить политическую реформу. То есть изменить избирательное законодательство. Правда, ее предстоит еще провести через референдум.
Но все равно для Клегга и его товарищей – это реальный и, возможно, единственный шанс выиграть следующие выборы. И, быть может, впервые в истории сформировать собственное правительство большинства.
Правда, обещания – обещаниями, а дойдет ли до реформ на самом деле – большой вопрос. Премьер вправе в любой момент распустить парламент и назначить новые выборы. И если Кэмерон посчитает, что сможет добиться большего успеха в одиночку – он не задумается ни на минуту. Пока новые избирательные нормы не будут узаконены, у консерваторов остается серьезное преимущество. Как-никак тори – одна из двух «старших партий».
Но если реформа все-таки состоится – Британия уже не будет прежней. Потому что вместе с либерал-демократами новый шанс получат десятки мелких партий. В том числе откровенно сепаратистских и националистических. И история страны может сложиться совсем по-другому.
Британский парламент избирается сроком на пять лет в соответствии с «Законом о семилетнем сроке». Парадокс? Вовсе нет. Просто когда в закон от 1715 года внесли изменения, сократившие срок полномочий депутатов, название то ли по оплошности, то ли по каким-то принципиальным соображениям решили не менять.
Как ни удивительно, и власти (уже бывшие), и оппозиция (теперь уже переквалифицировавшаяся во власть) остались недовольны организацией выборов. В некоторых частях страны избирателям пришлось стоять в многочасовых очередях, чтобы просто попасть к урне. Но и пробравшись на территорию участка, не все успевали проголосовать вовремя. Число таких «опозданцев» в ряде округов исчислялось сотнями. А в лондонском районе Хэкни недовольные избиратели даже устроили стихийную акцию протеста и отказывались расходиться, пока в дело не вмешалась полиция.
Последний удар по позициям лейбористов нанес сам Гордон Браун. Во время одного «выхода в народ» он битый час разъяснял дотошной старушке Джиллиан Даффи основы своей программы. Тепло попрощавшись с избирательницей, премьер сел в машину и только там дал волю чувствам. Обозвав бабушку «узколобой зацикленной фанатичкой», Браун попросил помощников больше никогда не подпускать к нему «таких людей». Беда только в том, что лидер лейбористов позабыл снять с пиджака микрофон, и весь его эмоциональный и наверняка искренний «спич» пошел прямо в эфир!
Впервые на страницы прессы Ник Клегг попал еще в 16-летнем возрасте. Будучи по студенческому обмену в Мюнхене, он вместе с приятелем сжег… коллекцию кактусов своего преподавателя. За что и был задержаны немецкой полицией.
Сам политик утверждает, будто причина недоразумения – в чрезмерном потреблении горячительных напитков. Мол, при осмотре оранжереи при свете спичек (!) одно растение случайно (!) воспламенилось. Зрелище так заворожило студентов, что они решили повторить эксперимент с другими кактусами.
Русские «корни» несколько иного рода обнаружились у нового министра финансов Великобритании Джорджа Осборна. Ближайший соратник нового премьера, как утверждает пресса, имел весьма тесные контакты с российским олигархом Романом Абрамовичем. И якобы даже выпрашивал у него пожертвования на нужды партии.
До звездного часа в теледебатах широкая публика о Нике Клегге знала совсем немного.
Молод (43 года), образован (закончил престижную Вестминстерскую школу и Кембриджский университет), говорит на 5 языках.
Успел поработать инструктором по горным лыжам в Австрии, банковским клерком в Финляндии, журналистом в Нью-Йорке (получил специальную премию «Financial Times»).
Потом неожиданно увлекся политикой. Но карьеру начал не в родной Англии, а в еврокомиссии, где в основном занимался программами международного сотрудничества, в том числе TACIS (техническая помощь странам СНГ).
Через 5 лет оставил бюрократическую ниву и перебрался в публичную политику, став депутатом Европарламента. Но на второй срок идти отказался – предпочел «декретный отпуск» (к этому времени его супруге – известному адвокату – просто надоело сидеть с детьми). Впрочем, отцовский долг связывал мистера Клегга недолго. Уже в 2005-м он успешно избирается в Палату общин и попадает под крылышко тогдашнего лидера либерал-демократов Мензиса Кэмпбелла, а уже через 2 года сам занимает его место, став самым молодым партийным лидером в истории Великобритании.
Кстати, Клегга долгое время считали «клоном» Кэмерона.
Во-первых, они одногодки (разница в возрасте всего 3 месяца).
Во-вторых, и тот, и другой имеют аристократические корни, а потому всячески стараются демонстрировать близость к народу.
В-третьих, оба политика «приняли» свои партии отнюдь не в идеальном состоянии и сумели вдохнуть в них новую жизнь.
Теперь вот довольствуются одной победой на двоих.
Насколько они на самом деле похожи, Британии предстоит убедиться в ближайшее время.
Дэвид Кэмерон стал самым молодым премьер-министром Великобритании с 1812 года. Он всего на полгода моложе, чем был Тони Блэр во времена своего первого премьерства. И лишь самую малость старше лорда Ливерпуля, который по-прежнему удерживает звание самого молодого премьера королевства.
Гордон Браун покидает не только Даунинг-стрит, но и пост председателя партии. Пока его обязанности будет исполнять Гарриет Хартман. Официального преемника назовет партийный съезд, запланированный на осень. Если прогнозы подтвердятся – им станет бывший министр иностранных дел Дэвид Милибэнд. А значит, во главе трех крупнейших партий Британии встанут исключительно молодые политики.
Новое правительство Великобритании, по данным местных СМИ, состоит из весьма небедных людей. Как минимум 18 членов кабинета могут смело называть себя миллионерами. Причем премьер и его заместитель в этом списке толстосумов заняли отнюдь не первые строчки. Дэвиду Кэмерону с состоянием в 3,4 млн. фунтов стерлингов досталось 6-е место, Нику Клеггу с 1,8 млн. фунтов – всего лишь 12-е.
Одним из первых решений нового правительства стала проверка счетов предыдущего кабинета. Кэмерон подозревает лейбористов в необоснованных тратах. Но первой жертвой финансового расследования оказался… один из новых членов кабинета от либерально-демократической партии – Дэвид Лоуз. Как выяснилось, что еще в свою бытность рядовым депутатом он незаконно потратил около 40 тыс. фунтов на оплату квартиры своего любовника. В общем, в должности парламентарий пробыл всего 2 недели.
Новое правительство единодушно решило отменить закон, обязывающий подданных Великобритании иметь удостоверения личности. Заодно предлагается ограничить полномочия правоохранительных органов по сбору ДНК и использованию систем видеонаблюдения. Для либдемов это – защита гражданских свобод. Для консерваторов – возможность сэкономить 800 млн. фунтов. И все довольны.
