В путь, в путь, кончен день забав, в поход пора.
Целься в грудь, маленький зуав, кричи “ура”!
К. Подревский «Филибер»
Война никогда не меняется…
8 мая 1945 года… Для европейцев это день завершения войны в Европе. Но для этой даты есть и еще одно событие. В этот день в алжирском городе Сетифе состоялась массовая демонстрация под лозунгами автономии Алжира от Франции. Роковой выстрел французского полицейского, смертельно ранивший 26-летнего Бузида Сааля, превратил шествие в массовые беспорядки, которые охватили не только Сетиф, но и другие города Алжира. Ответом на сотню с лишним убитых европейцев стала настоящая бойня, которую устроила французская армия – в ход шли авиация, артиллерия и танки. Вот как описал эти события американский журналист: «Началось, так сказать, открытие охоты на людей. Колоны действовали в группах по 20 или 30 человек. Прежде чем быть расстрелянными, жертвы должны были рыть себе могилы. Для массового уничтожения алжирских заключенных они вывозились из города Кеф Эль-Бумба вблизи Гелиополиса. Трупы, облитые бензином, сжигались прямо на площади или в печах для обжига извести. Иногда группы заключенных связывали цепями или веревкой и давили гусеницами танков. Грудных младенцев брали за ноги, чтобы, размахнувшись, разбить им головы о камень. Танки и артиллерия, поддержанные авиацией, уничтожали все очаги инакомыслия. Это был верх ужаса».
Менее чем за 10 дней было уничтожено от 10 до 45 тыс. алжирцев – страна возвращалась под твердую руку Французской республики. Самое деятельное участие в подавлении восстания приняли марроканские гумьеры, алжирские зуавы, спаги и Иностранный легион – те самые войска, которые столетие с небольшим назад были созданы для завоевания Северной Африки.
Казус белли
В 1827 году во дворце дея Хусейна, правителя Алжира, произошел скандал. Хусейн III не отличался голубиной короткостью и, видимо, решив вернуть славные времена алжирских корсаров, уже несколько лет грабил французские корабли. Когда же правительство Франции задало законный вопрос «доколе», попытался выбить из «кафиров» отступные. Однако французский консул Деваль высокомерно отверг претензии новоявленного «барбароссы», за что немедля получил по лицу веером. Последствием скандала стала французская блокада алжирских берегов, а через 3 года войска республики высадились на африканский берег и стремительным ударом заняли город Алжир. Французские штыки оказали свое умиротворяющие действие. Хуссейн-дей осознал, что был неправ, и отрекся от престола.
Элан и провал…
За 115 лет до описанных событий французские войска высадились в Африке и сходу заняли город Алжир (или Аль-Джазир). У французов есть интересное понятие – «элан», – которое в данном случае надо понимать как порыв, воля к победе. В высадке 1830 года «элан» сыграл решающую роль: немногочисленный французский корпус настолько быстро занял бывшее гнездо алжирских корсаров и прилегающие к нему населенные пункты, что все остальные местные беи начали наперебой выражать свое горячее желание подчиниться великому и могучему «Мелек Шарлю», как они называли короля Карла Х. Такой успех так ошеломил самих французов, что они оставили под своим контролем только город Алжир с окрестностями и не стали продвигаться вглубь страны, поверив клятвам беев. Тем более что в самой Франции продолжалась революционная лихорадка.
Июльская революция 1830 года смела правительство Полиньяка (которое и приняло решение о военной экспедиции в Алжир), а 2 августа Карл Х отрекся от престола. 9 мая 1830-го на французском престоле воцарился Луи-Филипп. Но, как говорится, восток дело тонкое – беи изъявили покорность «Мелек Шарлю», а не «Мелек Луи», и ничем не были обязаны новой власти. Это уже не говоря о том, что клятвы каким-то кафирам – пусть и королям – можно взять обратно в любой удобный момент.
К тому же «тонкий восток» больше всего ценит силу, а вот с этим у французов в Алжире дела обстояли не очень. «Элан» закончился, а войск было явно недостаточно. Да и использовались они не самым удачным образом. Сначала маршал Луи Огюст «Ренардин» де Бурмон потерпел поражение от кабилов у Блиды, потом сменивший его Бертран Козель отправил во Францию 2/3 находящихся под его началом войск, а с остатками решил подавить восстание в Титтерийской области. Ему удалось захватить ключевые города Блиду и Медаг, но долго удерживать их французы не смогли.
Не справился с алжирскими беями ни «наследник» Козеля генерал Бертезен, ни сменивший его в 1831 году генерал Савари. Основной проблемой была нехватка войск. Даже увеличение французского корпуса с 9 до 16 тыс. человек не решало проблемы. А когда в 1832-м на западе страны вспыхнуло восстание Абд аль-Кадира, французам и вовсе небо с овчинку показалось.
Кто будет воевать?
Традиционный кадровый голод колониальных войск попробовал решить еще де Бурмон. И тоже традиционным путем. Английские сипаи были в то время хорошо известны, и Луи Огюст пошел по проторенному пути. 15 августа 1830 года, через 40 дней после капитуляции Хусейна, он принял на французскую службу 500 берберских солдат из племени зуауа, служивших в бывшей армии дея. В память об этих пяти сотнях все зуавы любого вероисповедания впоследствии носили нагрудный знак в виде полумесяца и звезды. Значок имел и практическое применение – к нему на цепочке крепилась игла для прочистки затравочного отверстия мушкета. Так же в наследство от бывших гусейновских солдат зуавам досталась и их форма. На фоне обмундированных «по-европейски» бойцов зуавы выглядели колоритно – широченные красные шаровары в комплекте с темно-синими, расшитыми красным галуном куртками и красными фесками могли посоперничать и с гусарской униформой. Фески носили лихо – в одном полку их принято было сдвигать влево, в другом – заламывать вправо, в третьем – сдвигать на макушку. А еще их разрешалось обматывать зеленым тюрбаном. Даже уставные белые гетры зуавы украсили по-своему, густо нашив на них яркие блестящие пуговицы. Еще одним «знаком отличия» этих воинов стала борода. Ее наличие или отсутствие не регламентировалось, но быстро сложилась традиция, согласно которой бриться переставали с момента вербовки в полк, и длина бороды демонстрировала «выслугу лет» ее обладателя.
К концу 1830 года зуавов стало уже 7 сотен, и их разделили на два батальона, а через год к ним добавились 2 конных эскадрона. В этом составе французские зуавы приняли участие в походе 1831 года против восставшей титтерийской области.
«С ними нелегко справиться, но если их вымуштровать, они становиться превосходными солдатами. Чтобы держать их в узде, нужна очень строгая дисциплина, и их представления о порядке и подчинении часто носят весьма странный характер. Поэтому пришли к заключению, что самое подходящее для них место – перед неприятелем», – говорили современники о колониальных войсках.
В меньшинстве
В полках зуавов служили и женщины. На полк (3500–3800 человек) приходилось шесть вивандье. Эти наследницы маркитанток тоже щеголяли в «арабской» форме – только поверх шаровар носили короткую, по колено, юбку. Продажа солдатам алкоголя и провианта в условиях централизованного снабжения отошла на второй план, но вивандье не без успеха выполняли роль поваров и медсестер. Забияки-зуавы уважительно относились к своим дамам, что и неудивительно – вряд ли женщины в фесках уступали им в бесшабашности. Кроме того, чаще всего эти дамы были дочерями или женами старых, уважаемых и очень опытных ветеранов с длинными бородами и обижать их было чревато.
Французы в фесках
Однако «сипаев» у французов так и не получилось. Первые зуавы-мусульмане воевали храбро, однако желающих поступить на службу к французам было немного. Да и массовые волнения в Алжире подорвали доверие к «местным кадрам». Попытка дополнить мусульман новобранцами из Франции также не увенчалась успехом. Тогда в 1833 году оба батальона распустили, а вместо них создали новый – укомплектованный добровольцами из переселившихся в Алжир французов. Идея оказалась удачной: с одной стороны, французские колонисты стали самым лояльным контингентом – их можно было отправлять в бой что против мусульман, что против европейцев. С другой стороны, вместе с формой новые зуавы сделали своей отличительной чертой «арабскую дикость» – то есть сочетание стойкости на поле боя, буйности в гарнизоне и избыточной склонности к грабежам и насилию. Вернее, избыточной она могла бы показаться в «цивилизованных» полках, а у зуавов считалась само собой разумеющейся вещью. Наследники «кровожадных арабов» – чего уж там.
На самом деле, конечно, «мусульманское наследие» ни в коей мере не объясняло «особенностей» зуавов. Дело было в другом – 80% рядовых и капралов были «заместителями». Некоторые ставят знак равенства между «заместителем» и контрактником – но это неправильно. Французская армия комплектовалась с помощью жеребьевки призывников, в которой участвовали все мужчины, достигшие 20-летнего возраста. Служба продолжалась 7 лет – однако добровольцы служили два года. Но тот, на кого падал жребий, имел вполне законный способ избежать армии: достаточно было выдвинуть вместо себя «заместителя» – человека, который за определенную сумму выполнит твой гражданский долг. «Заместителями» чаще всего становились отставные солдаты, не нашедшие себе места в «гражданской» жизни, или, выражаясь научным языком, представители маргинальных слоев населения. Вот такими «сливками общества» и был укомплектован первый батальон зуавов, а потом и сформированные в 1835 и в 1837 годах – второй и третий.
В 1841 году в зуавы окончательно начали брать только французов, а алжирцев перевели в подразделения стрелков-тиральеров. Наконец, 13 февраля 1852 года указом императора Луи Наполеона все три батальона зуавов были развернуты в полки. Первый квартировал в Алжире, второй – в Оране, третий – в Константине.
Зуавы в моде
Как и гусары, зуавы прославились благодаря своей стойкости на поле боя, красивому и необычному внешнему виду и тому, что были, как сейчас принято говорить, «совершеннейшими отморозками». В 1861 году на другом конце света, в Америке, в армии северян был сформирован 11-й добровольческий полк Нью-Йорка. Своим названием «огненные зуавы» он обязан тому, что его костяк формировался из городских пожарных. Чуть позже был сформирован 5-й нью-йоркский полк. Своими зуавами – «Луизианскими тиграми» – вскоре обзавелись и южане. Причем сложился забавнейший казус – большую часть луизианских зуавов составляли… ирландцы.
Во время польского восстания 1863 года «зуавы смерти» появились и у поляков, а в 1864 году моду подхватила Бразилия. Но всех перещеголяли итальянцы. Французский генерал Луи де Ламорисьер сформировал полк… «папских зуавов». Стрелки в арабских шароварах и фесках должны были помочь Пию IX в борьбе с Рисорджименто – движением за объединение Италии, – но никак не проявили себя в боях с гарибальдийцами.
От войны к войне
Первой «зарубежной командировкой» зуавов стала крымская война. Хотя их боевая подготовка во многом превосходила таковую у частей из метрополии, под Севастополем русские солдаты демонстрировали перед лицом зуавов большую стойкость. Ларчик открывался просто – фески, бороды и шаровары делали зуавов похожими на турок, а отступать перед турками для русских было «не комильфо». За Крымом последовали боевые действия в Италии, затем – снова Алжир, Мексика, Франко-Прусская война, снова Алжир, Тунис, Марокко, Китай…
В окопах Первой мировой зуавы остались без своей роскошной униформы, а во Второй «отметились» по обе стороны баррикад – впрочем, уже ни для кого не секрет, что на стороне Оси французов воевало гораздо больше, чем на стороне Сопротивления. В 1945-м зуавы снова действовали в Алжире, подавляя восстание, а позже активно участвовали в алжирской войне. В 1962 году все подразделения зуавов были расформированы, а носителем их традиций до 2006 года считалось Французское военное училище коммандос.
Спаги – зуавы верхом
Люди, внимательно читавшие «Графа Монте-Кристо», возможно, обратили внимание, что во французской армии существовал вид кавалерии, называемый спаги. В их рядах служили несколько героев этого произведения. Спаги появились практически тогда же, когда и зуавы – ведь кроме пехоты любой армии того времени нужна была кавалерия. И если первые зуавы принесли присягу де Бурмону в 1830 году, то их конный вариант был сформирован в 1831 году. Путь развития спагов также походил на таковой у зуавов. С 1831 по 1834 год это были отряды иррегулярной кавалерии, набираемые из местных жителей – в основном представители берберских племен. Лошадей тоже использовали местных – берберийскую породу. Обмундирование, что естественно, было с арабским колоритом – кушак, шаровары, короткая куртка. Дополнялось все это белоснежной абой.
Так же, как и в зуавских батальонах, в эскадронах спаги постепенно росла доля французских добровольцев, но в отличие от них, здесь полного вытеснения «местных кадров» так и не произошло. К 1845 году, когда спаги (как и зуавы) были развернуты в три кавалерийских полка, офицерские должности в них занимали французы, среди «младшего начсостава» было небольшое количество арабов и берберов, а вот рядовой состав почти весь, за небольшим исключением, был «местным». Даже квартировали спаги по соседству с зуавами: первый полк – в Алжире, второй – в Оране, третий – в Константине. В 1886 году к трем полкам алжирских спаги добавился один полк тунисских и два эскадрона сенегальских.
Боевой путь спаги проходил бок о бок с зуавами – Алжир, Марокко, Сирия, Крым, Франко-прусская война, обе мировые… Постепенно бывшие кавалеристы пересаживались с лошадей на бронетехнику и, в конце концов, в 1962 году так же, как и зуавы, были расформированы. Однако один полк – «1-й спаги» – французы сохранили, и он принял участие в войне 1991 года в Персидском заливе. А в день взятия Бастилии по Парижу торжественным маршем проходит эскадрон спаги в парадной форме на белых арабских лошадях.
Меньше славы – меньше подражаний
Спаги не снискали такой громкой славы, как зуавы, но подражатели у этого новшества все же нашлись. В 1912 году в составе итальянской армии были созданы несколько эскадронов спаги, которые просуществовали до 1942-го. Однако, по признанию самих итальянцев, они существенно уступали не только своим французским «прототипам», но даже туземным кавалерийским формированиям ливийской кавалерии – савари.
Легион лишних
Несмотря на успехи в формировании колониальных подразделений зуавов и спаги, их численность все равно была недостаточной для планомерного завоевания Алжира. Применяемая в тропической Африке стратегия, при которой за миссионером шел торговец и лишь после заключения договора с подпоенным африканским вождем на сцене появлялись солдаты, тут не срабатывала. Франции нужны были солдаты. Очень много солдат. Но посылать регулярную армию воевать в колониях было чревато по нескольким причинам.
Во-первых, нельзя было упускать из виду вероятность начала новой европейской войны. В отличие от Англии, которая могла полагаться на свой флот, республике была нужна и армия. Бросить все в Алжир не было никакой возможности. Во-вторых… А вот «во-вторых» было много, и все они были связаны с непрекращающимся в стране революционным брожением. Неудача регулярных войск могла сработать той искрой, которая снова выплеснет парижан на улицы и баррикады. И кем прикажете разгонять новых революционеров, если войска в это время воюют в каком-нибудь Алжире или Индокитае? Были еще и в-третьих, и в-четвертых… И вопросы тяжелого климата, и неподготовленность регулярных войск к ведению войны в пустыне…А людской ресурс между тем был – безработные, беднота, криминальный элемент, бывшие наполеоновские солдаты и офицеры. Эта публика лишь усиливала напряженность внутри страны.
В сложившейся ситуации король Луи Филипп проявил недюжинный ум и убил нескольких зайцев одним выстрелом. 9 марта 1831 года он создал Французский Иностранный легион. Основой нового формирования стал Regiment de Hohenlohe – полк, воевавший за роялистов во время революционных войн и позже служивший королю Карлу Х. Легион, по замыслу Луи Филиппа, мог применяться только за пределами континентальной Франции. Основу офицерского корпуса составили бывшие офицеры армии Наполеона, а вербовать в легион можно было любого желающего – при этом у него даже не спрашивалось имя. Таким образом, в Алжир можно было сплавить сразу и не пользовавшийся особой популярностью у французов роялистский полк, и «ненадежных» бонапартистов, и некоторое количество особо буйных подданных. Неважно, что оставалось в прошлом у свежеиспеченного легионера – после окончания службы он получал «чистое» имя и документы.
В том же году семь только что сформированных батальонов Легиона под командованием полковника Штоффеля приняли свой первый бой в Алжире. Через 4 года, в 1835-м, легион воевал в Испании на стороне регентши Марии-Кристины, а в 1836-м, снова в Алжире, легионеры нанесли первое крупное поражение войскам султана Абд-эль-Кадыра.
А дальше – бок о бок с зуавами – Крым, Тунис, Мексика, Китай и Индокитай. Днем славы легиона стал день сражения при мексиканском городке Камероне – 30 апреля 1863 года, днем трагедии – битва при Дьенбьенфу в 1954 году. Иностранный легион несколько раз пытались расформировать, но он существует до сих пор.
Другой легион
У идеи иностранного легиона тоже нашлись подражатели. 28 января 1920 года Хосе Мильян Астрай создал Испанский легион. Первая часть его крылатой фразы «Да здравствует смерть, и да погибнет разум!» (Viva la muerte, y muera la inteligencia!) стала девизом нового подразделения. В отличие от французского, в испанском легионе могли служить только граждане Испании. Оба необычных воинских подразделения существуют до сих пор.
Победной поступью
В 1847 году, после 17 лет войны французы, наконец, смогли покорить Алжир. В 1881–1883 – Тунис, с 1882 по 1904 год покорен Мадагаскар, а в 1907 году Франция приступила к завоеванию Марокко. В 1908 году специально для боевых действий в этой стране было создано новое подразделение колониальных войск – марокканские гумьеры. Их отцом-основателем можно считать генерала Альберта Амада – именно он начал принимать на французскую службу берберов из числа жителей марокканской части Атласских гор. Офицеров в новый отряд направили из спаги и подразделений алжирских стрелков, а дальше дело пошло по накатанной колее. Так же как, и в случае с зуавами, в комплект униформы гумьеров были включены элементы национальной одежды, хотя их мундир и не стал настолько роскошным. Марокканский гумьер моментально узнавался по сандалиям, тюрбану и полосатой джеллабе – плащу с капюшоном. А изогнутый марокканский кинжал стал символом гумьеров.
Кроме оригинальной формы новое подразделение получило и необычную организацию – аналог роты назывался гум и насчитывал до 200 бойцов, несколько гумов объединялись в батальон – табор, а таборы в свою очередь – в группы.
Сначала гумьеров использовали только для гарнизонной службы и для борьбы с немногочисленными отрядами повстанцев, однако, начиная с 1908 года, они стали играть основную роль в покорении марокканских племен. Позже гумьеры отличились в Рифской войне, а во время Второй мировой воевали с немцами и итальянцами в Северной Африке, а затем в Италии, где, как и большинство колониальных подразделений, прославились не только исключительной храбростью, но и невероятной жестокостью. В 1856 году после провозглашения независимости Марокко от Франции 14-тысячный корпус гумьеров перешел по наследству к вновь созданному государству, где вскоре превратился в марокканский королевский жандармский корпус, в виде которого и продолжает свое существование.
До окончательного крушения французского владычества в Северной Африке и зуавы, и спаги, и Французский иностранный легион, и гумьеры, созданные когда-то для завоевания этих земель, продолжали квартировать на них. Когда же в 1862 году Алжир завоевал свою независимость и африканская колониальная империя Франции осталась в прошлом, вместе с нею в прошлое ушли и созданные для нее войска. Все, кроме единственного полка спаги и Французского иностранного легиона.
