Сейчас это просто одичавший парк, рассеченный надвое прямой, словно стрела, сквозной дорогой. О былом величии напоминают разве что старинные фундаменты, дубы в три обхвата да заросшие камышом каналы, расходящиеся лучами от маленького озерца с островком в центре.
И если в Несвижский замок давно возят иностранные экскурсии, то это место, расположенное всего-то в трех километрах от «белорусской туристической Мекки», знают немногие – ученые да страстные любители истории. А между тем именно сюда, в Альбу, загородную резиденцию могущественных Радзивиллов, в XVI столетии на роскошные охоты съезжались самые влиятельные люди Речи Посполитой. А в XVIII веке Альба прославилась как крупнейший в Восточной Европе парк и место проведения блистательных балов и приемов.
Современную Альбу окружают бесконечные тайны и недомолвки. По ее истории до сих пор нет ни одного фундаментального труда. Более того, в немногих публикациях события и даты зачастую так различаются, что можно подумать, будто речь идет о совершенно разных местах. Даже о происхождении названия загородной резиденции Радзивиллов у специалистов нет единого мнения.
Одни считают, что строительство здесь начиналось с осушения болот. Работу эту поручили голландцам, которые попутно занимались отбеливанием полотна (по латыни «alba» и означает «белый»). Эту не слишком романтичную версию оспаривают любители поэзии. Они возводят название «Альба» к жанру куртуазной любовной лирики, распространенному в средневековой Европе. И в этом смысле слово «alba» расшифровывается еще и как «рассвет», то есть утренняя песня о тайном ночном свидании.
А некоторые исследователи убеждены, что Несвижскому парку дал имя… знаменитый испанский дворянский род Альба.
Впрочем, есть и более эксцентричная версия.
«Мы построим второй Рим!»
– На мой взгляд, Николай Криштоф Радзивилл Сиротка намеревался превратить Несвиж во второй Рим, и Альба играла здесь не последнюю роль, – рассказывает старший научный сотрудник института истории НАН Беларуси Андрей Метельский.
Эта история началась с Николая Радзивилла Черного, который исповедовал кальвинизм. Его сын Николай Радзивилл Сиротка разделял убеждения отца до тех пор, пока в середине XVI века не отправился на учебу в Западную Европу. Университеты Страсбурга и Тюбингена, путешествия в Цюрих, в Милан, в Падую и в Рим, где молодой Радзивилл встретился с Папой Римским Пием V, сильно повлияли на него, и в 1567 году он принял католичество.
Вернувшись в родовое гнездо, Сиротка принялся с огромным энтузиазмом «замаливать» религиозные «заблуждения» отца и свои собственные. Начал он с того, что пригласил в Несвиж иезуитов. Братья-монахи не заставили себя просить дважды, но, прибыв в город, они были настолько разочарованы, что даже не посчитали нужным скрывать свои чувства от радушного хозяина, назвав Несвиж «непристойным местом». Вероятно, именно тогда уязвленный Николай Радзивилл Сиротка задумал преобразить родовое гнездо, создав «в центре Сарматии истинную Италию».
По последнему слову тогдашней фортификации князь выстроил роскошный и неприступный замок. Неподалеку вырос восхитительный Фарный костел, первый храм в стиле барокко на территории Восточной Европы. Сам же город начал застраиваться каменными домами. Кроме того, Николай Криштоф выхлопотал для Несвижа Магдебургское право и основал Несвижскую ординацию. Но это было еще далеко не все.
– Князю нужна была «идеологическая составляющая», и он ее нашел, – хитро улыбается Андрей Метельский. – Дело в том, что в средневековом Великом княжестве Литовском было распространено убеждение о происхождении местной аристократии от римлянина Палемона, родственника императора Нерона, и его соратников. Радзивиллы же выводили свой род от легендарного Дорспрунга – римлянина, якобы доплывшего морем в Литву и основавшего поселение Рамнова – Новый Рим. Поэтому Сиротка окружил Несвиж римскими мифами, переплетенными с сюжетами из Библии.
Вот, например, одна из легенд тех времен. Некогда на месте города возвышалась гигантская гора. Однажды случился сильный паводок, и ее размыло на семь холмов. На них потоком занесло корабли. Так здесь появились первые жители.
– Паводок, – продолжает свою мысль Андрей Метельский, – это, конечно же, библейский Всемирный потоп, под горой подразумевается Арарат, а семь холмов весьма прозрачно намекают нам на Рим, который, как известно, был построен именно на семи холмах.
Но одной лишь мифологии для создания «имиджа» второго Рима было маловато. Вот здесь и появляется на исторической сцене имение Альба.
«Alba Longa» – так назывался город, где, по преданию, родились Ромул и Рем, мифические основатели Рима. Находился он на юго-западе от будущей столицы, на берегу озера. И точно так же относительно Несвижа расположил Сиротка свою Альбу. Правда, вместо озера была выбрана излучина реки Уша. Итальянская «Alba Longa» славилась пышными загородными виллами состоятельных аристократов – Альбе под Несвижем суждено было стать местом отдыха, где в пирах и развлечениях проводили время самые влиятельные и богатые дворяне.
Первый Несвижский ординат
Николай Криштоф Радзивилл обязан своим забавным прозвищем – Сиротка – польскому королю Сигизмунду Августу. Еще мальчиком будущий князь во время одного из приемов случайно забрел в королевские покои, где его, перепуганного и растерянного, как маленького сироту, и обнаружил монарх.
Получив блестящее европейское образование и имея от природы живой, пытливый ум, Сиротка вошел в историю как военный и политический деятель, путешественник, меценат и писатель. В 18 лет он поступил на государственную службу. В 1573 году возглавлял посольство Великого княжества Литовского к французскому королю Генриху III Валуа. Участвовал в Ливонской войне и был тяжело ранен под Полоцком. За военную доблесть получил должность великого надворного маршалка литовского.
В 1575 году Радзивилл тяжело заболел и дал обет совершить паломничество в Святую Землю, если здоровье вернется. Спустя семь лет Сиротка отправился в это трудное и опасное путешествие. Он побывал в Хорватии, на острове Крит, в Ливане, в Палестине, в Сирии, в Египте. В Иерусалиме Радзивилл был посвящен в рыцари Гроба Господнего, а вернувшись, основал в местечке Столовичи командорство Мальтийского ордена, единственное на белорусских землях, утвержденное великим магистром госпитальеров. В 1638 году для рыцарей-мальтийцев в Столовичах он возвел костел и монастырь, просуществовавший вплоть до 1868 года.
Где бы ни высаживался Радзивилл во время путешествия, он скрупулезно вел дневники. Князя интересовало буквально все – методы выпаривания соли из морской воды, плодородие почв в дельте Нила, здоровье местных жителей, способы выведения цыплят в инкубаторе. В Египте Сиротка приобрел две мумии, чтобы перевезти их в Несвиж. Но по дороге разыгрался сильный шторм, и перепуганные пассажиры корабля настояли, чтобы груз выбросили за борт. Впрочем, секрет бальзамирования Николай Криштоф все же привез. Мумии Радзивиллов до сих пор хранятся в усыпальнице в Фарном костеле.
Вернувшись из паломничества, Николай Радзивилл Сиротка систематизировал и издал свои дневники. Книга вышла в свет в 1601 году, выдержала 19 изданий на латинском, польском, немецком, русском языках и почти два столетия оставалась наиболее полным описанием Ближнего Востока.
Там, где затравлен зверь лесной
«Niesvisium jako Alba praedium et vivarium Ducis» («Несвиж и Альба, поместье и зверинец князя») – гласит надпись на гравюре известного художника и картографа Томаша Маковского. Работа датирована примерно 1600–1604 годами. Значит, на рубеже XVI – XVII веков Альба уже существовала. Более точную «дату рождения» загородной резиденции Радзивиллов определить сложно, зато точно известно, что с самого начала в Альбе разместился зверинец.
Под «зверинцем» европейцы того времени понимали нечто вроде современного заказника. По сути, это огороженный участок леса, где диких зверей специально подкармливали, чтобы у князя и его гостей, желающих поохотиться, всегда была гарантированная добыча. Ведь в «обыкновенном» лесу исход был непредсказуем. А в зверинце и зубр, и дикий кабан заперты хоть и на большой, но все же ограниченной территории.
В XVI веке зверинцем трудно было кого-то удивить. Но Радзивиллу это удалось. Из поездки в Святую Землю он привез немало экзотики. В мемуарах, относящихся к тому времени, педантично зафиксировано, что в Несвиж приехали два «лямпарта» (леопарда), «фараонавы пацукi» (суслики), «кiнацефалы, малпы з сабачымi галовамi» (вероятно, бабуины). В отличие от местных животных, «иностранцев» держали в клетках и на них не охотились.
Надо сказать, что в те времена путешествия были не таким уж обычным делом. На дальние странствия решались только отчаянные любители приключений, торговцы, дипломаты, наемные рубаки и пилигримы, плывущие в Святую Землю. Неудивительно, что животные, привезенные Сироткой, вызывали интерес и восхищение. По сути, его зверинец стал первым в Европе зоопарком.
Что же касается Радзивилловских охот, то зверей для них не только выращивали в Альбе, но и ловили в Несвижской пуще, расположенной неподалеку, и даже пригоняли из Налибокской пущи, которой владел Станислав Радзивилл, брат Николая Криштофа. Этот обычай существовал вплоть до XVIII века. В библиотеке Российской академии наук в Санкт-Петербурге хранится карта, где отмечена «улица, по которой лосей гонят в Альбу». Если верить этому документу, она начиналась где-то между Кореличами и Новогрудком и шла через Мир в направлении Несвижа – более полусотни километров!
В Альбе добывали лосей, оленей, косуль и кабанов. Но Николай Криштоф Радзивилл любил охоту на зубров, которых уже к XVI веку под Несвижем почти истребили, поэтому, если верить историческим документам, Сиротка нередко был вынужден просить разрешения у короля, дабы отправиться «на ловы» в Беловежскую пущу. Хотя стоит отметить, что разводить зубров князь пробовал и в собственном зверинце.
Суслики Сиротки
Зверинец Николая Криштофа Радзивилла Сиротки напоминал о себе и спустя столетия. Пара сусликов сбежала из Альбы и, обосновавшись на воле, дала многочисленное потомство. Зверьки настолько хорошо приспособились к белорусским условиям, что стали настоящим бедствием для крестьян. Вот как описывает проделки этих «милых зверушек» Владислав Сырокомля: «…урожай местных полей бывает добычей своеобразного неприятеля. Это маленький, пепельного цвета зверек, что зовется суслик… Размножается он в небывалом количестве. Как только начинает созревать зерно, так стайки сусликов, вооруженных четырьмя острыми зубками, будут нападать на колосья, подгрызать их и тянуть в свои глубокие вертикальные норы – запасать на зиму. А поскольку на одном морге живет зерноядных вредителей до десятка семей, поскольку каждая семья очень быстро размножается, неудивительно поэтому, что временами они опустошают целые морги, так что люди вынуждены их бросать. Вывести этих вредителей совсем невозможно, ибо свои норы суслик копает так глубоко, что их нельзя достать плугом, и отравить себя он также не дает, ибо для него не найдешь лучшей приманки, чем зерно, которого ему в поле сколько желаешь… Суслик в России и в других странах распространен давно, но на Литве он известен только в окрестностях Несвижа. Предание рассказывает, что кто-то из Радзивиллов, приобретя где-то за границей этого симпатичного зверька, привез пару сусликов в Несвиж. Сбежав из замка, они начали размножаться в окрестных полях, и через некоторое время их стало там, как звезд на небе. Сегодня за несколько миль отсюда уже можно встретить сусликов, но главная их столица – прилегающие к Несвижу поля».
Далеко, но рядом
Жить за городом и в то же время держать владения под контролем – вероятно, еще и об этом задумывался князь Радзивилл, основывая Альбу.
– В Старом парке и сейчас есть возвышение, которое явно доминирует над окрестностями. Отсюда прекрасно видны и Несвижский замок, и городская ратуша. В то же время это место находится в стороне от центральной оси парка. Именно так было модно размещать дворцы в эпоху Ренессанса. Так что, вероятно, именно здесь стоял самый первый княжеский дворец, – рассказывает Андрей Метельский.
В библиотеке киевского Софийского собора найден интересный документ – план небольшой постройки в Альбе, начерченный рукой итальянца Бернардони, того самого архитектора, что проектировал Фарный костел. Судя по чертежу, строение в Альбе имело несколько этажей и анфиладную планировку. Считается, что именно по этому плану и был возведен первый княжеский загородный дворец. Инвентари описывают богатые покои с мозаичными полами, изящные лестницы с точеными перилами и огромный зал на третьем этаже, украшенный двенадцатью картинами.
В XVI столетии среди европейской знати распространилась мода на эрамитериумы (от французского «ermitage» – буквально «келья, место уединения»). Обычно это была небольшая обособленная постройка, где предавались размышлениям или молитве. Роль эрамитериума для Николая Радзивилла Сиротки исполнял его загородный дворец в Альбе. Вот почему он был смещен с центральной оси парка и как бы спрятан от посторонних глаз. Здесь же был основан итальянский парк, саженцы для которого везли из Вильни и из Кракова. Специально для ухода за экзотическими растениями из Италии был выписан садовник, еще один его соотечественник ревностно следил за зверинцем, оберегая от всяческих бед (кроме, разумеется, княжеских охот) раздивилловское зверье.
Наиболее капризные растения лучшие садовники лелеяли в оранжерее. Сохранились документы, которые сообщают, что в 1605 году Николай Радзивилл Сиротка посылал Льву Сапеге инжир и дыни, выращенные в Альбе. Фундаменты оранжереи и остатки печей археологи нашли при раскопках. Удивительно, но на этом месте «зимний огород» просуществовал вплоть до начала XIX столетия. Правда, здание не раз обновлялось и перестраивалось.
Ян Ежи Радзивилл, сын Николая Криштофа, к сожалению, любовь отца к Альбе (как, впрочем, и ко всему Несвижу) не разделял. Жил он в основном в Вильно, а время предпочитал проводить в путешествиях по Европе. Так что загородная резиденция оказалась на некоторое время забытой. Печальная и словно погруженная в сон она ждала своих хозяев.
В XVII веке Альбу постигло ужасное потрясение. В войне Речи Посполитой с Россией (1664–1667 годы) Михаил Казимир Радзивилл, бывший тогда несвижским ординатом, попробовал отбить захваченный Могилев. Безуспешно. Князь, потерпев поражение, бежал в Несвиж, где закрылся в замке. Мощную крепость неприятель взять не смог, а вот загородная резиденция, не защищенная стенами, испытала на себе всю ярость нападавших. Они сожгли не только постройки, но и зверинец, о котором так ревностно заботился Радзивилл Сиротка…
Зверинец – символ знатного происхождения
Охота во все времена была «статусным» развлечением. Считалось, что истинный аристократ должен непременно уметь затравить лесного зверя. Так что зверинцы были весьма востребованы.
Самый первый подобный «заказник» был основан ассирийским царем Тиглатпаласаром (1115–1076 года до н.э). Замкнутые площадки для верховой езды и охоты пользовались популярностью в Индии и Персии в VI–IV веках до н.э. В Китае они появились в III–I веках до н.э. Из Персии эта мода пришла в Древнюю Грецию, а оттуда – в Рим.
В раннем средневековье венценосные особы несколько охладели к зверинцам – у монархов и магнатов тех времен не было постоянных охотничьих угодий. И только в 1100 году английский король Генрих I огородил часть леса и принялся с азартом гонять тамошнюю дичь.
Пик моды на зверинцы в Европе пришелся на XV – XVIII столетия, когда некоторые королевские охотничьи угодья достигли огромных размеров – до 4 тыс. гектаров. Более поздние зверинцы старались облагородить, гармонично вписав в их облик охотничьи домики со всеми необходимыми хозяйственными постройками, альтанки, беседки и гроты, откуда охотник мог наблюдать за дикими животными, оставаясь незамеченным. Также поблизости разбивались роскошные барочные сады, где прогуливались прекрасные дамы, пока их мужья развлекались травлей зверя.
Альба для Рыбоньки
Сразу после войны Михаил Казимир начал отстраивать Несвиж, лежавший в руинах, а вместе с ним и Альбу. Но былого величия загородная резиденция достигла нескоро. Инвентари XVII века сообщают, что многие плодородные земли годами оставались незасеянными – некому было работать. Что уж говорить об уходе за садами и зверинцами? И все же при Катажине Радзивилл в конце XVII века в Альбе появляются роскошные римские бани с отдельными помещениями для парилки и мытья и с небольшим бассейном.
Но Альбе снова не повезло. Опустошающими пожарами обернулась для нее Северная война. В 1706 году шведы полностью сожгли парк и перебили обитателей зверинца.
Новое возрождение загородной резиденции пришлось на времена Михаила Казимира Радзивилла Рыбоньки. В 1740-х годах он основал Несвижский театр, роскошные постановки которого славились на всю Европу. Сначала спектакли шли в замке, но затем специально для них был приспособлен один из павильонов на территории современного Старого парка вокруг замка – Консоляция (то есть «утешение»). Представления проводились и в Альбе, в расположенном тут манеже, и в оранжерее.
Сохранились воспоминания современников о постановках «на открытом воздухе», когда мягкие диваны и кресла расставляли прямо на траве, а после спектакля именитых гостей ждали столы, накрытые под сенью деревьев, и фейерверки.
Михаил Казимир Раздивилл Рыбонька возвел новый Эрамитериум – специально для этого было изменено русло реки Уша и создано два искусственных островка.
Парк также был переделан, его основу составила широкая улица, которая шла вдоль дворца и выводила к каналу. Вокруг центральной аллеи группировались «кварталы» – участки парка, засаженные разными деревьями и разделенные изящными живыми изгородями. Здесь нередко прогуливался сам князь с гостями. В инвентарях 1759 года упоминается 19 «кварталов», где росло 300 деревьев – яблонь, груш, черешен, слив, персиков, каштанов, сирени и множество других.
При Радзивилле Рыбоньке процветала и оранжерея. Выращивали там апельсины, лимоны, кусты розмарина, лавровые деревья и прочие экзотические растения. А в специальной «фигарне» лучшие садовники ухаживали за инжирными, персиковыми и айвовыми деревьями.
Зверинец Михаил Казимир разделил на три части, в каждой из которых поселил разных животных – отдельно лосей, кабанов и косуль. Были здесь и экзотические животные – японские свиньи и верблюды. А севернее Несвижа, в районе современной деревни Фольварковцы, была устроена «базантарня» – питомник для фазанов, которых с азартом отстреливал князь и его гости. Что же касается хищников, то теперь на охоту за ними магнаты выезжали в дикие леса или же устраивали облавы на полях.
Наконец в 20-х годах XVIII века в Альбе появился манеж для конной выездки, а при нем конюшня, где держали самых роскошных лошадей со всего мира. Очень скоро Альба прославилась чистокровными английскими, испанскими и турецкими скакунами. Под стать им были и кареты, украшенные золотом и дорогим бархатом. Инвентарь 1758 года сообщает, что в альбянской конюшне было 42 лошади, в том числе и 24 «заморских», а еще 7 «коников малых» (вероятно, пони).
В 30-х годах XVIII века в Альбе начала действовать знаменитая мастерская, где ткали «золотые» пояса. Позже мануфактура была перенесена в Слуцк, а ее изделия прославились как Слуцкие пояса. Каждый из них содержал около 200 граммов чистого золота и стоил невероятно дорого – примерно годовое жалование офицера.
Впрочем, истинный «звездный час» Альбы пришелся на времена Кароля Станислава Радзивилла по прозвищу Пане Коханку.
Белорусский Мюнхгаузен
Ни один из представителей рода Радзивиллов, пожалуй, не может похвастать столь скандальной славой, как Кароль Станислав Радзивилл Пане Коханку. Пьяница, самодур и большой выдумщик, он никогда не давал своим гостям скучать.
Сохранилось предание, что он любил прокатиться в экипаже, запряженном дикими медведями. Некоторые исторические источники свидетельствуют, что Пане Коханку не брезговал разъезжать и на бочке с вином, одетый в костюм Бахуса.
А про один из выездов Кароля Станислава до сих пор рассказывают старожилы Несвижа. Мол, было это в разгар жаркого лета. Кто-то из гостей принялся мечтать вслух о катаниях на санях, и Кароль тут же пообещал, что к утру сани будут стоять у парадного крыльца. Каково же было удивление собравшихся, когда назавтра их действительно разбудили пораньше для «зимнего» катания. Оказалось, дорога была насыпана из соли, которая в то время ценилась невероятно дорого.
Конечно же, окрестные жители, едва экипаж проехал, принялись запасаться «продуктом» впрок. За этим занятием Пане Коханку застал одного мелкого дворянина. Магнат тут же распорядился, чтобы шляхтичу насыпали соли полную коляску, так что бедолаге пришлось тащиться домой пешком, «марая и дальше свою честь».
Сохранилось предание и о том, что Пане Коханку не умел читать до 15 лет, пока один остроумный учитель не начал рисовать буквы на доске и предлагать воспитаннику целиться в них из лука. Впрочем, эту историю документы опровергают – найдены письма семилетнего Кароля Станислава к матери.
Рождение и упадок «маленького Версаля»
Вся жизнь Кароля Станислава была сплошным фейерверком, и этот человек сумел прославить Альбу как «маленький Версаль», где веселье не прекращалось ни днем, ни ночью.
Прежде всего, Кароль Радзивилл проложил целую систему каналов, которые расходились солнечными лучами от большого озера с островом посередине. Остров украшал павильон – копия храма Святой Софии. По каналам, снабженным системой шлюзов, плавали нарядные лодки и даже небольшие корабли. По берегам были специально построены симпатичные деревянные домики с огородиками, где при желании могли поселиться знатные гости и, подражая крестьянам, заняться возделыванием земли. Эта импровизированная деревня была такой большой, что разделялась на улицы, обсаженные аккуратно подстриженными деревцами.
Зверинцу Пане Коханку уделял особое внимание. Здесь специально разводили и выпускали на волю фазанов и зайцев, а косуль и лосей подкармливали овсом. Причем теперь охотничье угодье стало своеобразным парком, где гулять могли как шляхтичи, так и простые крестьяне. В своей инструкции для подловчего Бельце князь распорядился впускать всех желающих, поскольку «не только для моей собственной охоты желаю иметь (зверинец), но и для того, чтобы каждый мог их (зверей) видеть».
Никогда еще Альба не знала столь роскошных охот и столь шумных пиров, как в XVIII веке! Слава ее оказалась такой громкой, что в 1784 году сюда приехал последний монарх Речи Посполитой Станислав Август Понятовский. Об этом событии королевский секретарь оставил воспоминания: «Альба – летняя резиденция князей Радзивиллов. Князь, воевода Виленский и владелец города, распределил тут земельные наделы по родственникам и друзьям, и домики им деревенские со всем, что необходимо, построил просто из дерева… Все домики поставлены в ряд возле самого большого из многочисленных каналов, которые сходятся звездой наподобие лучей к одному центру – круглой площадке, – на котором построена альтанка наипрекраснейшая, сделанная в виде костела Святой Софии в Стамбуле… вокруг которой восемь флигелей, не мешающих осмотру окрестностей».
Король приехал в Альбу за день до отъезда из Несвижа. Тогда же в честь монарха устроили пышный бал. Очевидцы вспоминают, что вся дорога от Несвижского замка до Альбы была освещена, в парке горело около 800 тыс. ламп, и, чтобы устроить такую иллюминацию, пришлось задействовать более 1000 человек. Венценосную особу приветствовал восхитительный фейерверк, который длился целый час и состоял из трех частей. Король так был тронут оказанным ему приемом, что, покидая Альбу, поднял бокал и со словами: «Чтобы дом Радзивиллов не знал лиха!» – выпил шампанское до дна.
Кароль Станислав Радзивилл умер, не оставив потомства, и все огромное Несвижское княжество перешло в руки его пятилетнего племянника Доминика. Это и стало началом конца Альбы. До самой войны 1812 года резиденция оставалась заброшенной. В войне подросший и возмужавший Доминик Радзивилл принял сторону Наполеона, а затем вынужден был бежать за границу, оставив имение на милость победителей. Когда в замке разрушать уже было нечего, взгляды завоевателей обратились на Альбу… Позже управляющий обреченно запишет: «… В зверинце забрано оленей – 83, коров тирольских – 8, лебедей – 22, лимонных деревьев выкорчевано – 132…».
А дальше что?
По обеим сторонам дорожки, бывшей центральной аллеи Альбы, сейчас растут полевые травы, пересыпанные пестрыми цветами, и колючий кустарник. Старые деревья, словно жалуясь на возраст, вплетают тонкое поскрипывание в могучий звон птичьего оркестра. И хочется ступать как можно тише, чтобы ничем не потревожить сон этого странного, таинственного места.
– А ведь Альбу можно оживить, – разбивая тишину, произносит Андрей Метельский. – Сеть каналов сохранилась, ее видно даже из космоса. Есть фундаменты зданий, описания зверинца и парка.
Мысль хороша. Здесь можно было бы устраивать многочисленные фестивали. По каналам снова плавали бы нарядные лодки. Все желающие смогли бы поселиться в сельских домиках, примерить одежду простых крестьян или (а почему бы и нет?) знатных господ. Конные прогулки, катания по парку в карете, многочисленные кафе с деликатесами, приготовленными по старинным рецептам, ночные фейерверки и даже целые балы! Все это здесь еще может быть. Но пока… Пока Альба молчит, и только жалобный скрип старого дерева вплетается в гимн птичьего оркестра…
