Чечня бурлила, как кипящий котел. Недавно избранного в президенты Масхадова тянули в разные стороны. Московские чеченцы убеждали, что с Россией можно делать неплохой бизнес. Но нависавший вечной тенью над Масхадовым Басаев звал на войну с Россией…
Примерно в это время особое влияние в республике приобретает некий Хабиб Абдул Рахман, которого позднее вся Россия узнает под именем Хаттаб.
Это был странный человек. Точных сведений о его месте рождения не сумели добыть даже спецслужбы, для которых этот бородач на долгие годы стал мучительной головной болью.
По одной версии, он родился в 1970 году в богатой иорданской семье, по другой – выходец из Саудовской Аравии. Учился в США, но образования так и не получил.
В 80-х годах воевал в Афганистане против советских войск, а после стал инструктором в диверсионной школе моджахедов на территории Пакистана. По данным израильских спецслужб, Хаттаб в этот момент был завербован пакистанской межведомственной разведкой ИСИ, которая с 1992 года начала довольно активно действовать на территории бывшего СССР.
В Афганистане Хаттаб участвовал в боях под Джелалабадом и Хостом. Потерял два пальца на правой руке – их оторвало его же собственной гранатой, которая разорвалась раньше времени. Был несколько раз ранен: один раз тяжело – пуля из 12,7-миллиметрового советского пулемета попала ему в живот.
В 1993 году с небольшим отрядом боевиков Хаттаб переправляется в Таджикистан, где проводит несколько терактов и диверсий против российских военнослужащих и членов их семей.
Чуть позже неутомимый иорданец (или все же саудовец?) участвовал в вооруженных конфликтах на территории бывшей Югославии. В частности, сражался против сербских сил на территории Боснии и Герцеговины.
Весной 1995 года Хаттаб появляется в Чечне. Вскоре он уже стоит во главе группировок арабских наемников. Через некоторое время под его контролем оказываются и международные каналы финансирования чеченских боевиков.
Хаттаб принес с собой в Чечню новую идеологию еще неведомого здесь фундаментализма.
В сторону исламского мира с надеждой поглядывали многие вожди Ичкерии. Кто как не единоверцы должны помочь маленькой республике, только-только освободившейся от «гнета неверных».
Бывший и.о. президента Яндарбиев лелеял надежду влиться в ваххабитский мир и дружить с Саудовской Аравией. Но неожиданно его мечтания встретили жесткий отпор у Верховного муфтия Чечни. Он заявил: ваххабиты чужие для чеченцев, они не принесут Ичкерии добра, а потому пусть убираются подобру-поздорову. Верховного муфтия звали Ахмад Кадыров…
Он родился в 1950 году. Окончил медресе в Бухаре и Исламский институт в Ташкенте. В 1989 году основал и возглавил первый на Северном Кавказе Исламский институт. В 1994–1996 годах участвовал в военных действиях в рядах чеченских боевиков против федеральных сил. В 1995 году на сходе полевых командиров в селе Ведено Джохар Дудаев назначил Кадырова верховным муфтием Чечни. Именно он, как духовный лидер республики Ичкерия, объявил джихад России.
В 1996 году Кадыров был одним из участников переговоров Лебедя и Масхадова в Старых Атагах и присутствовал при подписании Хасавюртовских соглашений.
Верховный муфтий Ичкерии и бывший и.о. президента республики Яндарбиев были старыми идеологическими противниками. Первый раз они сцепились в споре о том, должна ли Чечня быть ваххабитской, еще при Дудаеве.
Яндарбиев призвал Джохара влиться в международное ваххабитское течение и привлечь на помощь для борьбы с Россией «специалистов из-за рубежа». Кадыров, как член суфийского тариката «Кадирийа», в принципе был противником насилия и уж тем более не принимал таких радикальных учений, как ваххабизм. С тех пор Яндарбиев и иже с ним с одной стороны и Кадыров с другой тянули Чечню в разные стороны…
Университет Хаттаба
Между тем, Басаев и Хаттаб, не особенно оглядываясь на Масхадова, начинают готовить солдат для будущей войны с Россией.
В районе села Сержень-Юрт, на левом берегу реки Хулхулау, петляющей по Веденскому и Шалинскому районам, на месте бывших домов отдыха и пионерских лагерей была создана база подготовки солдат джихада – «Саид ибн Абу-Вакас». Здесь же расположился главный штаб.
Главному штабу были подчинены 4 узкоспециализированных учебных лагеря:
«Абужафар» – обучение методам ведения партизанской войны и использования всех видов стрелкового вооружения. Кстати, многие из видов оружия, пользованию которым обучали боевиков в «Абуджафаре», едва успели поступить на вооружение элитных частей в различных армиях мира.
«Якуб» – обучение навыкам военного искусства, а также применению в бою тяжелого вооружения.
«Абубакар» – обучение проведению диверсионно-террористических акций в тылу противника.
«Давгат» – психологическая и идеологическая подготовка путем глубокого изучения Корана, усвоения исламских догм. Этот лагерь готовил «исламских политруков».
Вся система лагерей подготовки была сведена в так называемый Исламский институт «Кавказ», который, в свою очередь, входил в состав международной организации «Братья мусульмане».
Шухрат Масирохунов, бывший начальник контррразведки Исламского движения Узбекистана, вспоминал время своего обучения в «институте»:
«Встретил как-то знакомого, тот посоветовал: живи, как положено мусульманину. Не пей, делай намаз. Стали собираться вместе, изучали Коран, беседовали. Кто-то сказал: в Чечне, мол, есть медресе, куда принимают всех желающих. Я туда поехал, это было в 1998 году. В районе села Автуры был лагерь «Кавказ», куда меня и приняли. Сначала там проходили курс религии, потом – боевой подготовки. Узбеков было человек пятьдесят. Преподавали арабы, хорошо говорящие по-русски. Там я познакомился с Хаттабом, он был настоящий солдат и при этом весельчак – вечно всех подкалывал. А Басаев – обычный политик, очень хитрый».
Кстати, это мнение о Шамиле было достаточно распространенным. Его популярность среди моджахедов серьезно уступала популярности араба. Хаттаба любили за непоказушную скромность. Он был очень справедливым и заботливым командиром. При этом отличался ужасающей жестокостью по отношению к врагам. Именно он любил глумиться над трупами российских солдат и снимать свои зверства на видео.
Из выступления Хаттаба перед выпускниками диверсионной школы:
«Месяц вас учили искусству диверсий, подкупа, распространения слухов. Ваша задача сеять смертельный ужас среди тех, кто продал Аллаха. Они каждый час должны чувствовать холодную руку смерти…»
Система тренировок Хаттаба была крайне жестокой. Например, отработка некоторых тактических приемов велась под реальным огнем условного противника. В результате отпадала необходимость в отчислении нерадивых студентов. Те, кто не мог «усвоить материал», просто погибали.
Учебная группа – пять человек. Пятерками они потом и должны были воевать. В программу обучения входят ежедневные стрельбы, рукопашный бой, минно-подрывное дело, военная топография, ориентирование на местности, выживание в экстремальных условиях. Особое внимание уделяется отработке вопросов взаимодействия, организации связи, захвату важных городских объектов.
Каждый студент института получал единовременно двести долларов США и ежемесячную стипендию – сто долларов. По меркам послевоенной Чечни это были большие деньги. За привлечение пяти новых членов – назначалась премия в тысячу долларов.
Практика
И, естественно, все, кто обуча ется у Хаттаба, постоянно оттачивают свои навыки на практике. Хаттаб рассказывал журналистам:
«…Мы обучаем братьев исламу, обращению с оружием, минами и так далее. А после трехмесячного курса подготовки молодежь проходит практику на территории России – в сопредельных с Чечней республиках. Чаще – в Дагестане. Но не против его народов, а против русских. Священный долг каждого мусульманина – джихад».
Одним из таких «выпускных экзаменов» для «студентов» института стала атака 22 декабря 1998 года на военный городок 136-й мотострелковой бригады, дислоцированной в Буйнакске в Дагестане. В ходе боя моджахеды сожгли несколько танков Т-72, цистерну с горючим и три грузовика, после чего ушли в Чечню. Хаттаб был ранен в плечо.
Значительная часть успеха буйнакской операции заключалась в том, что Хаттабу удалось сконцентрировать ударные части в ваххабитском селе Карамахи незаметно для федералов. После завершения операции полевой командир сказал: «Мы знаем русских, их планы, знаем их слабые точки. По этой причине нам легче с ними сражаться, чем с другими нашими врагами».
И это была правда. В 1996 году Хаттабу удалось уничтожить целый батальон на дороге между Дачуборзой и Ярышмарды. Это была одна из самых успешных операций сепаратистов за ту войну.
Позже российские военные и журналисты будут оправдывать громкие победы Хаттаба обычным везением. В частности, в бою у Ярышмарды боевику якобы повезло в том, что в первые же минуты боя был уничтожен командирский БТР и федералы остались без связи, а сама операция, дескать, была самая обычная – тривиальная засада на изгибе серпантина. Может быть, это и так. Но что в таком случае можно сказать о тех воинских начальниках, которые попадают в тривиальные засады?
Помимо военных операций бойцы, воспитанные Хаттабом, занимаются массовыми похищениями людей. Практика таких акций начинается с 1997 года. Тогда была захвачена съемочная группа НТВ. Сумма выкупа составила миллион долларов.
После этого по стране прокатилась волна похищений. Причем воровали не только в самой Чечне, но и в других республиках бывшего СССР.
Шухрат Масирохунов вспоминает:
«Я получил задание – присылать в Чечню деньги для поддержки узбекского джамаата. Еще предполагалось организовать в Ташкенте ряд похищений детей богатых родителей, в основном евреев. Уже решили, что держать заложников станем в Казахстане, а выкуп будут получать люди из Чечни».
Сколько человек было похищено в этот период, точно не знает никто, но речь идет о тысячах! Точно так же никто не может судить о количестве денег, заработанных таким образом. Бывшие боевики говорят о десятках миллионов долларов.
Но все это была лишь подготовка к большому делу. И Хаттаб, и Басаев давно уже грезили созданием имамата на Северном Кавказе. Они рассчитывали получить выход к Каспийскому морю – это было просто необходимо для того, чтобы иметь нормальную связь с остальным исламским миром. Хаттаб начинает создавать исламскую армию Дагестана. Оружие поступает по маршруту Баку–Дербент–Хасавюрт–Чечня. По данным ФСБ основным спонсором араба выступает небезызвестный Усама бен Ладен…
ИМАМ ШАМИЛЬ
(продолжение)
17 ноября 1843 года в стане Шамиля праздновали громкую победу – после долгих лет ожидания Хунзах оказался в руках Имама. Столица Аварии открыла ворота перед его войсками, а царский гарнизон был вынужден в спешке покинуть город.
Петербург был в ярости. И все же Нейдгардту предоставили последний шанс. Он получил подкрепление и категорический приказ – покончить с Имамом.
На подмогу царским войскам вновь призвали местных ханов, хотя понимали, что толку от их бойцов будет немного. Неоднократно битые Шамилем, они годились разве что для мародерских рейдов в земли, признавшие власть имамата.
Но и тут наместника ждал неприятный сюрприз – Даниял-бек, султан Элису, вместо того чтобы явиться со своим отрядом под знамена Нейдгардта, предпочел перебежать к Шамилю, где был принят если не с распростертыми объятиями (так как в надежности его сомневались), то с почетом.
Причина бегства была проста – царский двор отказался признать за султаном княжеский титул и права на поместья, некогда предоставленные его отцу. Гордый султан оскорбился и решил поискать счастья в стане противника.
В ставке Шамиля подозревали, что еще наплачутся с этим союзником, но политический резонанс его поступка использовали на все сто. Так что беглый султан стал мюдиром (наместником) 4 наибств, а его дочь Каримат выдали замуж за сына Шамиля.
Для Петербурга это было плохой новостью. Вдохновленные примером Даниял-бека к Шамилю могли податься и другие местные князьки, обделенные милостями двора.
Царские войска кружили у границ имамата, но мюриды были начеку, а потому Нейдгардт, опасаясь крупных потерь, от решительного наступления отказался. Вместо потерянных крепостей стали возводиться новые, войска же использовались для сугубо полицейских нужд – мешали ингушам и черкесам перебегать к Шамилю. В общем, грандиозные планы, вынашивавшиеся штабом наместника, снова закончились пшиком.
Петербург метал громы и молнии. Император Николай I не намерен был и дальше терпеть в пределах своих владений бунт. Нейдгардта, попытавшегося предостеречь столицу от опрометчивых действий, от командования войсками отстранили.
А вскоре на Кавказ приехал новый военачальник – генерал-губернатор Новороссии и наместник Бессарабии граф Михаил Воронцов. Престарелый генерал (ему было уже 62 года) получил от императора почти неограниченные полномочия. В его руках объединялась военная и гражданская власть над всем Кавказом.
Вместе с Воронцовым на Кавказ прибыли новые подкрепления. Император желал, чтобы новый наместник атаковал мятежного имама в самом сердце его владений. Воронцов должен был захватить столицу Шамиля – Дарго.
И снова история повторилась. Мощная русская армия шла через горы, не встречая открытого сопротивления. Но покоя она не знала.
Аулы встречали ее обгоревшими развалинами, горные тропы – обвалами и ловушками. Мюриды ни на минуту не оставляли в покое огромные, растянувшиеся на многие мили обозы. Сама погода, казалось, повернулась против русских. Внезапно начавшиеся снегопады и морозы уносили больше жизней, чем налеты соратников имама.
Но Воронцов продолжал идти вперед. Горная война в Дагестане сменилась лесными схватками в Чечне. И все же армия продолжала идти.
Наконец, 7 июля 1845 года Воронцов с изрядно потрепанной армией вступил в Дарго. Приказ царя был выполнен, но вряд ли он очень уж радовался этому факту.
Город был покинут. Все, что могло гореть, – сожжено. А на развалинах бывшей резиденции Имама была прибита картинка с изображением Наполеона в горящей Москве…
Вскоре генералам стало ясно – в этой войне Шамиль снова остается победителем. Русская армия, вымотанная тяжелым переходом и лишившаяся почти всех обозов, не могла продолжать наступление. Тем более что к мюридам стекались все новые сторонники, ободренные неудачами Воронцова.
Сам Шамиль вороном кружил вокруг ослабевшего корпуса, ожидая удобного случая, чтобы наголову разгромить царских генералов.
Пришлось трубить отступление.
