Он оглядывался вокруг и не мог понять, где он. Куда исчез мрачный Аламут с его убогими домами и нищими кельями? Над ним было лишь безоблачное голубое небо, а вокруг сад; нет, не сад – скорее, диковинный, волшебный лес, в котором благоухали странные растения… Таких Мухаммед не видел никогда. Рядом струился ручей, и когда он попробовал утолить жажду, то внезапно почувствовал, что прохладная вода имеет совершенно необычный вкус. Неужели здесь шербет льется прямо из-под земли?
Мухаммед попытался подняться, но не смог. В это мгновение вдали он услышал дивное пение, и перед ним возникло видение девы, будто сотканной из дымчатого, голубоватого воздуха…
Наутро их привели к Хасану. Они, все как один, рухнули на колени и просили его благословения.
Хасан едва заметно усмехнулся. «Почему люди так глупы и легковерны?», – пронеслось в его голове.
Перед тем, как отправить их в Исфахан, Старец желал, чтобы несколько дней они еще побыли в крепости и рассказали другим о том, что видели.
Уже к вечеру этого дня Аламут наполнился слухами – перед теми, кто согласились исполнить волю Старца Хасана и уничтожить неверного пса Низам-аль-мулька, приоткрылись врата рая… Отправляясь на смерть, они смогли побывать там и увидеть, куда перенесутся их души, когда по воле Всевышнего они свершат правосудие.
14 числа месяца рамадан повеление Старца горы было исполнено. Когда паланкин великого визиря Низам-аль-мулька переносили из дворца в гарем, неожиданно около него будто из-под земли выросла странная фигура. Незнакомец откинул полог, и в то же мгновение в его руке мелькнула блестящая сталь клинка – через несколько секунд визирь был уже мертв.
В ту ночь начальник охраны визиря не мог уснуть – он страшился, что его схватят и бросят в сырое подземелье. Картина страшной, нежданной смерти его господина все еще стояла перед глазами. Убийца появился так внезапно, будто нездешний, неземной дух. А потом он даже не пытался убегать. Он словно желал смерти или… знал, был уверен, что его спасут. Он явно узнал кого-то… Но кого, кого?… Вокруг были десятки лиц. Они избивали несчастного исмаилита, и в суматохе любой мог затянуть удавку на его шее.
Теперь начальника охраны визиря могли обвинить сразу в двух преступлениях – он не уберег не только Низам-аль-мулька, но и его убийцу. А ведь этот исмаилит многое мог рассказать. И главное – он мог выдать своих сообщников, тех, что, быть может, подбираются сейчас к самому султану…
От мысли, что исмаилиты есть даже в султанском дворце, Джафару стало не по себе. Он решил пойти завтра же к новому начальнику тайной стражи султана и поделиться своими сомнениями. Если он доживет до утра, значит, гнев Малик-шаха не пал на него и он сможет уцелеть. О, если ему подарят жизнь, он найдет убийц визиря. Он найдет их и… спасет самого султана.
Начальник тайной стражи султана внимательно смотрел на Джафара и тихо говорил: «А почем мне знать, достопочтенный, что не ты пресек жизнь этого дьявола и навеки замкнул его уста, которые многое могли бы рассказать о сообщниках? Уж кто-кто, а великий визирь знал, что исмаилитские собаки скрываются повсюду, но даже он не уберегся от их коварства. Значит и вправду люди Старца Хасана пробрались повсюду; а потому мой долг подозревать всех и каждого, и прежде всего тебя. Ибо тебе была вручена драгоценная жизнь Низам-аль-мулька. И ты не сберег ее. Ты сам знаешь, что за одно это достоин смерти». При этих словах Джафар задрожал.
«…Я помню, что мы вместе бились в восточных пустынях. Но молю тебя, не напоминай о себе – нынче Малик-шах в гневе. Ищи предателя сам, если сможешь. А лучше удави поодиночке всех тех, кто был рядом с визирем в ту роковую минуту. Тогда ты точно не ошибешься. Иди, Джафар…»
Узнав об убийстве визиря, Малик-шах обезумел от страха. В панике он то собирался перенести столицу из Исфахана далеко на восток, то требовал немедленно найти и истребить всех исмаилитов в городе, то приказывал заменить всю охрану, то сулил невиданную награду тому, кто уничтожит Хасана.
Султан понимал: если убийцы добрались до визиря, следующим может оказаться он сам. В конце концов, султан приказал принести ему сонное зелье – и через час сладковатый дымок дурман-травы заставил забыться владетельного повелителя Исфахана…
Совет собрался на следующее утро. Мало кто предлагал что-либо дельное. Напрасно Малик-шах пытался добиться от вельмож хоть каких-нибудь сведений о Хасане. Оказалось, что об аламутском затворнике толком ничего не знал даже начальник тайной стражи. Предчувствуя гнев повелителя, он попытался объяснить свое неведение. Низко склонившись в земном поклоне, он начал бормотать длинные титулы Малик-шаха, пока султан недовольно не оборвал его: «Говори, что знаешь, да побыстрее».
Голос начальника тайной стражи неожиданно стал твердым и звенящим: «Среди этих людей почти невозможно найти предателя. Золото не прельщает их – напротив, они отдают свое собственное имущество в распоряжение этого чародея Хасана, чтобы заслужить спасение души. Смерти они не боятся – они ждут ее, ибо для них смерть открывает путь в рай. К своим женам, детям и родителям они привязаны гораздо менее, чем к Хасану, – они скорее выдадут их, чем предадут аламутского паука. Тем более, среди его последователей очень много простонародья, людей без роду, без племени, без семьи, никогда не знавших ни отца, ни мать. И даже под пыткой они не говорят правду – многие из них научились правдоподобно лгать и притворяться. Учение Хасана позволяет лгать, лжесвидетельствовать и даже давать самые страшные клятвы, а потом нарушать их, если так нужно, чтобы скрыть истину от врагов.
Наши стражники как-то схватили одного из них. И он поклялся показать, где его сообщники спрятали оружие и серебро. Когда он привел нас на место, то оказалось, что это старое сырое подземелье, из которого несло зловонием. Похоже, что он говорил правду – место было подобрано так, что отгоняло любого непрошенного гостя. Вдобавок, те, кто хочет спрятать клад или что-либо сокровенное, часто запускает в такие подвалы пауков, от укуса которых человек умирает в страшных мучениях.
Мои стражники знали это, и потому они пустили его первым. Они сказали ему вытащить все самому на поверхность. Он спустился вниз и пробыл там довольно долго. А потом… попросил все же спуститься к нему и помочь, потому что груз был слишком тяжел для него. Стражники подумали, что если бы в подземелье были пауки или другие ловушки, то исмаилит уже корчился бы в диких мучениях. А потому спустились вниз и… уже никогда более не увидели света солнца. Лишь один из них замешкался и остался наверху. Он выжил и рассказал обо всем. По его словам, исмаилит знал о ловушке, но пошел на смерть; и даже тогда, когда пауки искусали его, он не издал ни единого стона и сумел обычным голосом позвать своих тюремщиков на верную смерть.
Кто мог подумать, что он сам добровольно обречет себя на столь страшные муки? Хасан – это колдун, он одурманивает людей своими чарами так, что их глаза видят солнечный свет, но им кажется, что вокруг ночной мрак; они пьют воду, но им кажется, что в уста их вливается сладчайшее вино.
Не зря говорили, что колдун дорого продал душу свою – и пока он жив, он силен так, будто вся преисподняя является на помощь ему в трудный час…»
Внезапно поток красноречия начальника стражи был прерван возгласом: «В тебе говорит либо глупец, либо изменник!»
Все вельможи и муллы оборотились в дальний угол залы советов, где, казалось, дремал старый Мухаммед, доводившийся отдаленным родственником султану и имевший на него странное влияние.
Никто не знал, чем занимался Мухаммед – иные называли его прорицателем, астрологом и чернокнижником. Говорили, будто ночью оборачивается он в страшную черную птицу и до рассвета успевает побывать в самых дальних землях, а потому первым приносит султану вести и оттого почитается великим мудрецом. Другие же утверждали, что от роду ему двести лет и он прочитал столько книг, сколько не осилят и десять ученых мулл вместе.
Последнее время он редко выступал на совете, а часто вообще на него не являлся. Все давно перестали ждать его смерти, ибо втайне верили, что старику ведомо снадобье вечной жизни. И потому, когда из его уст прогремели столь дерзкие слова, многие содрогнулись.
Старый Мухаммед продолжал: «Если, как ты говоришь, ему помогает преисподняя, то почему же он много лет скитался, как бездомный пес, в наших пределах и только лень и безмозглость наших стражников спасли его от заслуженной кары?
Ты правильно сказал, что среди людей Хасана трудновато отыскать предателя… Но, к несчастью, его оказалось возможно найти среди слуг правоверного повелителя.
Черная измена прокралась в твой дворец, повелитель. Я говорил эти слова и великому визирю, когда тот был жив. Но твой покойный слуга и первый советник был слишком горд, чтобы поверить мне.
Для того чтобы склонить человека к измене, можно обойтись и без колдовских чар. Звон золота для алчного и звон оружия для малодушного – этого часто бывает достаточно».
Пока старик говорил, никто не смел даже взглянуть на начальника стражи. Всем было ясно, что жизнь его повисла на тоненькой ниточке и всякую секунду Малик-шах может ее перерезать. Но султан промолчал и лишь покачал головой, пребывая в какой-то странной задумчивости.
Про себя Малик-шах размышлял: «Если уж хитроумный Низам-аль-мульк, годами истреблявший эту заразу, не уберегся от этих дьяволов, то что взять с начальника тайной стражи, который возглавил ее совсем недавно, сразу после смерти старого, однорукого Али, грозы Исфахана. Визирь был, конечно, умен, но часто бывал высокомерен, – думал султан. – Не стоило полагаться на лазутчиков и измену. И не стоило посылать лишь один отряд в Аламутскую долину. Враг оказался хитрее и могущественнее, чем казалось Низам-аль-мульку. Благородный визирь не мог смириться с мыслью, что какой-то простолюдин-проходимец бросит вызов всему султанату.
Нет, он не повторит ошибки визиря. Он соберет огромное войско и лично возглавит поход на Аламут. Пусть говорят что угодно. Пусть шепчутся о том, что, дескать, сам великий султан испугался какого-то мошенника. Пусть так – после победы болтунам легко будет вырвать языки; но зато уйдет страх – страх, что каждое мгновение на тебя может броситься подосланный убийца. Страх, что смерть таится повсюду – за ближайшей занавеской, в лакомствах и фруктах, за каждым деревом сада. Страх, что твой стражник неожиданно ударит тебя кинжалом, что в приготовленном шербете растворен яд, что в постели неслышно скользит подпущенная змея или затаился скорпион».
Малик-шах не особо заботился о том, чтобы сохранить в тайне приготовления. Через день после того, как на совете приняли решение выступить походом на Аламут, в келью Учителя бесшумно вошел с ног до головы закутанный в шерстяной плащ человек. Несколько минут он что-то быстро шептал Старцу.
Закончив, странный посланник низко опустил голову, словно чего-то ожидая. Хасан резко встал и, зайдя в угол кельи, засунул руку в небольшую каменную нишу, выдолбленную прямо в стене. Через секунду, словно по мановению волшебной силы, часть стены бесшумно отъехала в сторону.
«Ты уйдешь от меня по этому ходу. И еще. Возьми это, – и Хасан протянул гостю половинку расколотого надвое серебряного дирхема. – Тот, кого я пошлю к тебе, вернет тебе вторую часть дирхема. Он явится вскоре.
Если же кто-то придет к тебе от меня с иным знаком, ты знаешь, как должно поступить с ним.
Всевышний посылает нам новые испытания, но мы пройдем через них еще до наступления новой луны. О том поведал мне Скрытый имам».
«Да будет благославенно его Имя», – прошептал незнакомец.
План Малик-шаха был прост – он решил наглухо запереть крепость и долину. Для этого у исфаханского султана было достаточно воинов. Через огромное ополчение Малик-шаха ни один отряд не смог бы пробиться в крепость.
В Исфахане также было решено оставить сильный гарнизон на случай внезапного мятежа исмаилитов.
Осажденным не на что было рассчитывать. Даже самая смелая и неожиданная вылазка ничего не могла изменить – под стенами Аламута должно было собраться все воинство Востока.
Шли дни, но, несмотря на грозный указ султана, приготовления к походу затягивались. Малик-шах усилил охрану и каждую ночь беспорядочно менял комнаты, в которых устраивался на ночлег. Он приказал искать лазутчиков Хасана по всему Исфахану – султан чувствовал, что следующим после Низам-аль-мулька может стать он сам.
Вскоре худшие его страхи подтвердились – тайная стража обнаружила лазутчиков Хасана в самом дворце. Обнаружились они случайно – рабы, пробовавшие все кушанья, подававшиеся на стол султана, уберегли Малик-шаха от смерти, приняв предназначенный для него яд. Стражники на удивление быстро нашли тех, кто пронес отраву на кухню, – после пыток все они были тотчас казнены. Под пыткой ни один из них не выдал сообщников.
Весть о разоблачении лазутчиков Хасана не обрадовала султана. Он понимал, что судьба уберегла его от верной смерти, но радость чудесного спасения отравляли мрачные мысли: «Никому, никому нельзя верить; им удалось добраться до визиря, они чуть было не отравили меня. Но ведь это не последний раз – будут другие лазутчики. Поскорей, поскорей надо выступать на Аламут. Почему его военачальники все время откладывают поход? А если они в сговоре со Старцем? Нет, нет, не может быть. Тогда он был бы уже наверняка мертв. Надо выступать немедля. Неважно, что еще не подошли все ополчения. Завтра же надо разослать гонцов – пусть отправляются прямо в Аламутскую долину и там присоединятся к большому войску. Не надо ничего ждать – припасы, осадные орудия подтянутся позже. Надо выступать… Надо поскорее бежать из Исфахана, из этого дворца, где за каждой дверью может таиться убийца…»
В эту минуту ему сообщили о приходе начальника тайной стражи.
Султан никого не хотел видеть, но после всех событий, он понимал, что должен выслушать все: «Я должен наградить его – он спас мне жизнь… Нет, не прав был старый мудрый Мухаммед, когда накинулся на него на Совете…»
Малик-шах рассеянно слушал подробности того, как удалось настичь лазутчиков Хасана. Внезапно он прервал рассказ и спросил: «Они отравили специально обученных рабов, распознававших яд даже по запаху… Но кто же теперь будет пробовать всю еду?»
Начальник стражи склонился перед султаном в низком поклоне: «Завтра же мы отберем новых рабов. Не стоит сегодня поднимать волнения. Пусть враг думает, что его лазутчики по-прежнему живы. А сегодня позволь мне, повелитель, первому отведывать все кушанья и напитки с твоего стола. Нам нечего бояться…»
Малик-шах кивнул головой. Пусть будет так. Пусть его верный слуга вечером разделит с ним угощение… А к тому времени он как раз придумает, как достойно наградить его…
За вечерней трапезой начальник стражи пробовал все блюда. Султан выжидал некоторое время и лишь потом ел. Он уже придумал награду своему верному телохранителю, но решил объявить о ней только после того, как падет Аламут и исчезнет Хасан – виновник ночных кошмаров повелителя правоверных… Это будет великая награда. Малик-шах умеет быть благодарным.
Ему уже хотелось спать – этот день, который мог стать последним днем его жизни, оказался слишком долгим и страшным. Султан обернулся к начальнику тайной стражи, но увидел, что тот мирно спит. В мозгу всемогущего повелителя правоверных мелькнула мысль, острой бритвой врезавшаяся в его затухавшее сознание, – неужели его слуга ошибся, неужели он не сумел выявить всех отравителей? Неужели?..
И тут Малик-шах понял – начальник тайной стражи не ошибся…
Но сказать он уже ничего не мог, лишь хрип вырывался из его горла, сдавленного страшным удушьем, – и через мгновение султан рухнул на ковер прямо на мертвое тело своего отравителя…
