Он (Гиммлер) собрал двенадцать из числа своих самых доверенных руководителей СС и приказал всем им сосредоточить свои мысли на оказании магнетического воздействия на генерала, с тем чтобы побудить того сказать правду. Вышло так, что я случайно поапл в эту комнату и был поражен увиденным: все руководители СС сидели в кружок, погруженные в глубокое и безмолвное самосозерцание.
Вальтер Шелленберг, шеф внешней разведки «третьего рейха
17 августа 1987 года мир облетела новость – приговор Нюрнбергского трибунала окончательно приведен в исполнение. В западноберлинской тюрьме Шпандау на шнуре от электролампы повесился 94-летний Рудольф Вернер Рихард Гесс, когда-то официально объявленный Адольфом Гитлером своим преемником.
Как всегда бывает в подобных случаях, его смерть породила множество версий и слухов. Сомневались в самоубийстве, искали тех, кому это могло быть выгодно. Придирчиво изучали официальную версию и, находя в ней малейшие неточности, яростно обсуждали их в прессе.
В конце концов, споры утихли.
Было очевидно – если бы этот человек хотел о чем-то рассказать, то за почти полвека тюремного заключения у него было немало возможностей это сделать. И если бы кто-то сильно опасался его, то за эти же полвека мог найти десятки способов устранить нежелательного свидетеля.
И все же Гесс знал очень многое. Он знал о самых удивительных тайнах Третьего рейха, гораздо более важных, чем сведения о нацистском золоте или о секретных переговорах с союзниками.
Но он молчал. Молчал, потому что понимал: если он расскажет миру о том, что знает, ему просто никто не поверит.
Слишком невероятным показалось бы то, что он мог рассказать…
В агентурных сводках он проходил под псевдонимом Раджа.
Позже, когда несколько бумаг с отрывками его донесений попадет частью к союзникам, частью к советским контрразведчикам, и те, и другие будут долго решать странную головоломку.
Информация Раджи носила какой-то удивительный характер – словно он специально решил поиздеваться над тем, кто попытается понять истинный смысл написанного. Здесь не было ни данных о вооружениях или экономике, ни аналитических выкладок, ни политических оценок; вообще не было ничего тайного и интересного. Тем не менее, эти донесения имели специальные грифы секретности, такие, какие в Третьем рейхе использовались всего в двух-трех случаях на документах чрезвычайной важности.
Что получалось. С одной стороны, ряд признаков, выявленных в ходе расследования, указывал – информация Раджи докладывалась только верховным руководителям рейха. Вернее, она докладывалась Гитлеру и еще одному человеку (предположительно, Генриху Гиммлеру).
С другой – невозможно было определить ведомство, которое работало с Раджой. Первые и самые естественные предположения о том, что это была одна из многочисленных спецслужб рейха, после тщательной проверки пришлось отмести. Ни к армии и флоту, ни к гражданским министерствам, ни к партийной канцелярии рейхслейтера Бормана, ни к риббентроповскому МИДу загадочные донесения также не имели отношения…
Конечно, дело подвигалось бы быстрее, если бы и англичане, и русские знали больше. К концу войны бумаги Раджи были частично уничтожены, частично спрятаны в разных концах Германии. Всего было восемь курьеров, которые развозили их по местам назначения. Двоим из них не повезло – один был случайно застрелен в английской зоне оккупации (при осмотре тела бумаги и были изъяты), а второй – задержан русским патрулем и доставлен в комендатуру для более тщательной проверки. При обыске у него было обнаружено несколько подозрительных вещей, но допросить его не успели – ампула с цианидом опередила СМЕРШевцев.
Ни англичане, ни русские не знали о том, что они одновременно, с двух разных концов пытаются разгадать одну и ту же загадку.
Из отрывочных кусочков следовало, что речь идет о каких-то археологических и этнографических изысканиях в Гималаях. Смысл их был неясен, также как и неясен был ответ на самый главный вопрос: почему этим сведениям придавалось столь большое значение?
Вначале появилась версия, что странность информации объясняется очень просто: донесения зашифрованы и все экзотические названия – это иносказание.
Но криптографы, пару месяцев помучавшись над текстами, уверенно заявили: ни о какой тайнописи речь не идет. То, что написано – это и есть настоящий текст, а вовсе не иносказание. И понимать его надо буквально.
Но тогда получался вообще полный бред. Ведь в донесениях Раджи говорилось… о волшебной долине Кулу, раскинувшейся на высоте 4 тыс. метров в Гималаях. Там среди холмов расположен храм забытого индийского бога. Раджа именовал его «Лингам». Долина полна древних чудес. Местные жители рассказывают о легендарном подземном городе. Попасть в него никто из живущих на поверхности не может, вход в священный город закрыт страшным древним проклятием. Проклятие охраняет главное сокровище долины Кулу – священную книгу, в которой сказано, откуда появилась жизнь на земле. Реликвия эта спрятана в одном из затерянных в долине древних храмов…
Через некоторое время криптографам вернули документы для повторного изучения. И советские, и английские контрразведчики отказывались верить, что донесения о долине Кулу, помеченные редким грифом секретности, надо понимать буквально…
Хаусхоффер
Тюремщики в Ландсберге никак не могли взять в толк, зачем к буйным смутьянам (Гитлеру и Гессу), упрятанным за решетку после провала путча в Мюнхене, часто приходит этот вполне респектабельный господин, который к тому же не является ни их родственником, ни адвокатом, ни политиком.
И Гитлер, и Гесс также выделяют его среди своих посетителей. Они подолгу беседуют с ним и внимательно читают книги, которые он им приносит. Через какое-то время надзиратели заволновались – они внимательно просматривают приносимую литературу, мало что в ней понимают и… начинают подозревать подвох. Литература и впрямь странная – она скорее подходит ученому, историку или просто любителю древностей, но никак не полуграмотным бунтовщикам, отбывающим срок за попытку военного путча. Тюремщиков начинают терзать сомнения – не ведется ли таким хитроумным способом переписка со сторонниками мятежников, оставшимися на воле. Впрочем, никаких санкций не применяется – в тюремном управлении у неудачников-путчистов немало сочувствующих, и к господам Гитлеру и Гессу велено относиться предупредительно и непредвзято. А потому вновь и вновь надзиратели пропускают почтенного профессора.
Его зовут Карл Хаусхоффер. Когда-то он служил военным атташе Германии в Японии. Поговаривали, что там он вступил в какое-то восточное общество (не то орден по типу монашеского, не то секту), совершает странные, экзотические обряды и зачем-то побывал в Тибете – стране, запрятанной в самой глубине Азии и почти недоступной для европейцев.
Никто не мог понять, что потянуло немецкого офицера в Тибет – у Германии там не было никаких интересов, в тех краях невозможно было добыть хоть сколько-нибудь ценную информацию, чтобы затем получить продвижение по службе. Предполагали, что Хаусхоффер желал прославиться географическими или этнографическими открытиями и снискать себе славу великого путешественника. Но и эти слухи не подтвердились – по возвращении Карл Хаусхоффер не блистал на докладах в географических обществах и вообще предпочитал не распространяться о своих поездках.
В Первую мировую Хаусхоффер стал генералом. Иногда он предлагал странные решения, которые, казалось, полностью противоречили реальной военной обстановке. Но он дерзко и упорно настаивал на своей правоте, ссылаясь на свою особую интуицию. Вначале над ним посмеивались, потом решили, что он просто разыгрывает окружающих, выдавая свои логические выкладки за «тайные откровения». Но после нескольких совершенно необъяснимых эпизодов насмешки и разговоры утихли, а к генералу стали относиться со смешанным чувством уважения и страха.
Его тайная связь с Востоком, с Японией продлится до самой смерти.
В 1946 году после краха «тысячелетнего рейха» генерал добровольно уйдет из жизни. Его самоубийство окажется столь же странным и таинственным, как и вся его жизнь. Хаусхоффер убьет свою жену, а затем собственными руками начнет вырезать свои внутренности.
Несмотря на послевоенную неразбериху, полицейское следствие, тем не менее, будет проведено весьма тщательно и установит – обряд, который совершил профессор, чтобы уйти из жизни, лишь внешне напоминает традиционное самурайское харакири. На самом же деле, он состоял из какой-то странной последовательности действий, суть которых полицейские чины так и не поняли. Одно стало им ясно – тот способ, при помощи которого загадочный генерал убил себя, был гораздо страшнее обычного сэппуку.
В Ландсбергской тюрьме Хаусхоффер ведет бесконечные разговоры с Гитлером и Гессом. Все это зафиксировано в многочисленных полицейских сводках. В них же отмечается, что Карл Хаусхоффер, генерал в отставке, имеет обширные связи в обществах, именующих себя «Туле» и «Германенорден», и посещения господина Гитлера осуществляет по согласованию и поручению других руководителей этих обществ.
Из Ландсбергской тюрьмы вышел совершенно иной Адольф Гитлер – теперь он уже не предводитель орды хулиганствующих горлопанов, наивно полагающих, что пара погромов и выстрелов в воздух могут сотрясти все государственное здание. Теперь он понимает, что дорогу к вершине ему проложит не власть над оружием, а власть над умами. И вчерашний отставной ефрейтор уже знает, как эту власть получить. Точнее, он знает тех, кто поможет ему это сделать.
Те, кто думает, что Адольфа изменила тюрьма, и правы, и не правы одновременно. После тюрьмы он стал другим, но не она изменила его. Его изменил тот, кто посещал его в тюрьме. Его разговоры и его книги.
Генерал Хаусхоффер и те, кто присылал его, – вот кому ефрейтор Гитлер обязан своим преображением.
С этого момента заканчивается история неудачника Шикльгрубера и начинается история фантастического успеха Адольфа Гитлера, будущего фюрера германской нации, которому предначертано совершить гигантский и ужасающий поворот мировой истории.
До встречи с Хаусхоффером жизнь Гитлера – это цепь сплошных неудач. Его выгоняют из школы, ему не удается стать ни художником, ни архитектором, он слоняется без работы… Его заслуги на фронте никто не оценивает, и ему не удается продвинуться дальше ефрейтора, он чуть не становится инвалидом во время газовой атаки, а после войны оказывается выброшенным из жизни никому не нужным неудачником. И даже первые шаги его политической карьеры заканчиваются грандиозным и позорным провалом – «пивной путч» терпит унизительное поражение и о его вождях отзываются в самых ироничных и издевательских тонах.
Но после долгих бесед с таинственным генералом Гитлер пойдет от победы к победе. Его анекдотическая партия как будто воспрянет из пепла. Через несколько лет она будет собирать миллионы голосов, а затем захватит власть в стране и начнет строительство невиданной в мировой истории тирании.
В тюрьме фюрер пишет первый том «Майн кампф».
Впоследствии книга разойдется по Германии и всему миру огромными тиражами. Ее будут читать миллионы немцев – вначале добровольно и с интересом, а позже (когда нацисты возьмут власть) принудительно, как «катехизис» тысячелетнего рейха.
Но почти никто не узнает – положения этой книги почти дословно повторяли целые отрывки из устава тайного общества «Германенорден».
Медиум
Уже после войны появились тысячи публикаций, диссертаций и книг, пытающихся объяснить удивительный успех нацистов. И почти все писали об одном и том же – об экономическом кризисе и национальном унижении немцев.
При этом мало кто замечал одно обстоятельство – Гитлер не был оригинален ни в своей программе, ни в своих лозунгах, ни в своих обещаниях. В Веймарской Германии были десятки (если не сотни!) политиков, которые говорили примерно то же, что и Гитлер. Они взывали к национальной гордости немцев, обещали навести порядок и дать всем работу, метали громы и молнии в евреев, коммунистов и «прогнившие» западные демократии. Среди этих политиков было немало талантливых ораторов, замечательно владевших словом. Более того, бывшие военные были гораздо более убедительны в обещаниях навести порядок, а коммунисты Тельмана в обещании дать работу.
Внешность Адольфа также оставляла желать лучшего. Сам он не очень-то соответствовал собственным теориям о сверхчеловеке. В его образе не было ничего примечательного – ни сверхъестественного, ни демонического. Причем даже тогда, когда, казалось, ему жизненно необходимо произвести впечатление, он не показывал никаких особых талантов и способностей. Известно, например, что президент Гинденбург при первой попытке представить ему Гитлера оказался полностью в нем разочарованным.
Десятки свидетелей сходятся в одном – Гитлер не заражал своих слушателей идеями, а просто вгонял людей в состояние полубреда и гипнотического транса, и они были готовы повторять за ним любой призыв, совершенно не вдумываясь в его смысл.
Еще в ту пору некоторые внимательные наблюдатели отмечали – на митингах Гитлер действует как классический медиум. Он перестает быть самим собой, в него будто вселяется какое-то иное существо – и он выплескивает на толпу мощнейший поток энергии, не своей, а чьей-то чужой.
Наибольший экстаз у толпы, как правило, вызывали ничего не значащие слова и фразы. Временами казалось, что Адольф произносит не речь, а магические заклинания. По сути, так оно и было.
Уже после войны политики самых разных стран неоднократно пытались заимствовать у Гитлера его технику выступлений и убеждения масс. Причем интерес к «гитлеровскому опыту» проявляли не только близкие нацистам по убеждению крайне правые, но и левые, и вполне респектабельные либералы, и центристы. Они прекрасно понимали, что львиная доля успеха Гитлера-оратора состояла не в том, о чем он говорил, но в том, как именно он это делал.
Записи гитлеровских митингов специально изучались психологами, режиссерами, экспертами по пиару и, безусловно, медиками-психиатарами. Но… это не дало ровным счетом ничего. Более того, просматривая выступления фюрера, многие специалисты недоумевали: а что, собственно, заставляло публику бесноваться? Ни в содержании речи, ни в дрожании голоса, ни в жестах они не находили ничего впечатляющего.
Были поставлены многочисленные эксперименты с участием добровольцев – ни на кого записи выступлений не производили ровным счетом никакого впечатления. Наоборот, почти все называли их скучными, примитивными и затянутыми.
Методами современной науки «разложить по полочкам» технику выступлений Гитлера не удавалось.
Но ее можно было расшифровать при помощи иного кода.
Интересно, что ораторствовал Гитлер довольно давно – но его выступления стали производить ошеломляющий эффект лишь с определенного времени. И это время абсолютно точно совпало с моментом приобщения Адольфа Гитлера к тайным практикам обществ «Туле» и «Германенорден»…
С этих пор на самых ответственных выступлениях, в момент наивысшего накала, Гитлер использует магический знак власти – знак «Даг», «двойной топор», две руки, скрещенные под прямым углом на груди. Этот символ мог использовать только Великий магистр «Германенордена».
И это было далеко не единственное совпадение…
Долина Кулу
В начале 1933 года, уступая напору уличной стихии и дворцовых интриг, престарелый фельдмаршал президент Гинденбург назначает Гитлера канцлером.
Штурмовики Эрнста Рэма разнузданно празднуют победу, устраивая грандиозные факельные шествия и дикие погромы в пивнушках и рабочих кварталах.
Пьяные солдафоны из СА (штурмовые отряды) никак не могут понять: победа не окончательна, за нее еще надо бороться. И поэтому Гитлер все больше опирается на пока еще малочисленные, но весьма дисциплинированные отряды СС под предводительством странного, похожего на неприметного чиновника, человека по имени Генрих Гиммлер.
У СС очень много работы. Да, Гитлер уже канцлер Германии, да, в его руках огромные полномочия и он популярен среди немцев. Но власть все еще может выскользнуть из рук наци. Еще существуют старые партии (от правых до католиков), которые неприязненно поглядывают на чересчур ретивых победителей. Еще не разгромлены коммунисты и их рабочие отряды самообороны. Еще жив президент Гинденбург, который теоретически может отстранить Адольфа от власти. А сам новый правитель оказался зажатым между двух огней – штурмовики Рэма требуют немедленно разогнать рейхсвер, а офицерский корпус молчаливо угрожает военным путчем, если новый канцлер не приструнит своих распоясавшихся молодчиков.
Гиммлеру и его помощникам необходимо «с белого листа» создавать особые структуры – новую тайную полицию нового рейха. Тайную полицию, которая будет на порядок мощнее Веймарской. Тайную полицию, которая сможет одновременно следить за сотнями тысяч граждан и которая будет служить одному человеку – Адольфу Гитлеру.
Одновременно фюрер задумывается о реорганизации разведслужб, о создании современной и искусной внешней разведки – Германии нужны глаза и уши по всему миру. И все это надо делать немедленно.
Воистину у Гиммлера нет недостатка в работе.
Но помимо естественных политических забот рейхсфюрер СС занят довольно странными вещами. В этот период у него частенько проходят встречи с загадочными людьми. Они не полицейские чиновники и не партийные функционеры, не промышленники, не военные и не политики. О них не знает никто ни в партии, ни в СС. Совещания проходят в обстановке строжайшей секретности.
Ближайшие соратники Гиммлера были бы немало удивлены, если бы узнали, о чем говорят на этих совещаниях. Здесь не обсуждается ни устранение политических конкурентов, ни организация новой службы безопасности, ни внутрипартийная грызня и усиливающиеся противостояние со штурмовиками.
Здесь обсуждается подготовка к отправке специальной экспедиции, которая по прямому поручению рейхсфюрера должна выполнить особую миссию… в Тибете.
Единственный человек в руководстве нацистов кроме Гиммлера, который знает об этих приготовлениях, – это канцлер новой Германии Адольф Гитлер. Он, также как и рейхсфюрер, убежден –от успеха этой экспедиции зависит его судьба и судьба грандиозного предприятия, которое он затевает в Германии.
