В конце прошлого года известная израильская газета «The Jerusalem Post» сделала весьма мрачный прогноз – наступающий 2007-й год вполне может стать для Израиля «годом войны». Войны, которую, возможно, придется вести на три фронта – против «ХАМАС» (в Секторе Газа), против «Хезболлы» (в Ливане) и, главное, против Сирии.
Предположение по поводу Сирии наиболее тревожно. Ибо если конфликт с «ХАМАС» и «Хезболлой» даже при самом крутом развитии событий – это все же «малые войны», то столкновение Тель-Авива и Дамаска – это самая что ни на есть полномасштабная война с ужасающими последствиями.
К прогнозу «The Jerusalem Post» стоило отнестись внимательно – он целиком и полностью основывался на оценках израильской военной разведки (АМАН). Примечательно, что аналитики АМАН (явно допустившие утечку в прессу вполне сознательно) фактически косвенно атаковали официальный курс правительства. В докладе отмечалось: война высоковероятна, но ее вполне можно избежать. Предложение Израиля в адрес Сирии о возобновлении диалога Дамаском будет воспринято благосклонно. Но если прежний курс продолжится, то предотвратить войну окажется крайне затруднительно.
«Миролюбивый» настрой военной разведки явно говорил о том, что дело серьезно. После неудачной войны с «Хезболлой» в Ливане, наиболее здравомыслящие израильские военные стратеги начали смотреть на любой военный конфликт без всякого оптимизма. Скоротечная ливанская операция выявила ряд слабых мест ЦАХАЛа (Армии обороны Израиля), и, естественно, до «устранения недостатков» ввязываться в новое столкновение было бы по меньшей мере неосмотрительно.
В конце ноября 2006 года разведывательные части бригады «Голани» участвовали в специальных учениях – по легенде, боевые действия должны были развернуться на территории Ливана и… Сирии. О результатах учений сообщалось немного – информация была сухой и дежурной. Судя по всему, результаты эти не добавили оптимизма командованию ЦАХАЛа.
Поэтому стремление предостеречь политиков выглядело более чем естественно. А тот факт, что секретность доклада не была должным образом соблюдена, четко показывал – коль скоро военные решили косвенно надавить на радикалов в правительстве не только кулуарно, но и публично (через СМИ и общественное мнение), значит, опасения имеют под собой реальную почву.
К счастью, в первой половине 2007 года наиболее мрачные предсказания АМАН не сбылись – война с Сирией пока не разразилась. Однако почти полностью осуществился иной прогноз – о резком обострении в секторе Газа. Реальность даже превзошла ожидания израильской разведки – «ХАМАС» добился решающего перевеса в Газе и де-факто расколол автономию на две части. Иными словами, общий печальный прогноз АМАН на 2007 год, увы, начал воплощаться в жизнь…
Сценарий конфликта
В апреле сего года Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) провела очередные учения, в которых в качестве условного противники выступали сирийцы. Подготовка учений велась еще с прошлого года, и они стали крупнейшими за последние несколько лет.
Легенда учений предполагала отнюдь не локальный приграничный конфликт, а полномасштабную войну между двумя государствами. Подразумевалось, что в военные действия будут вовлечены не только авиация, ПВО, ракетная техника и спецназ, но и бронетанковые войска. Иными словами, речь шла не об «ограниченной операции» (обмен ракетно-авиационными ударами), а о полноценных наземных сражениях.
Масштаб учений захватывал. Израильский генштаб попытался смоделировать танковую битву в Иудейской пустыне. Роль главной ударной силы отводилась 401-й танковой бригаде ЦАХАЛа (на вооружении танки «Меркава-4»). Израильским «Меркавам» условно должны были противостоять российские Т-72, находящиеся на вооружении сирийской армии (но так как российские танки у израильтян отсутствовали, их заменили все теми же «Меркавами»).
Ключевая цель учений – отработка взаимодействия между различными родами войск и спецподразделениями (по общему мнению военных аналитиков, именно отсутствие слаженности в действиях израильских военных стало главной причиной полупоражения в последней ливанской войне с «Хезболлой»).
Тот факт, что особое внимание было уделено моделированию танкового сражения, довольно ясно говорит о том, какой именно тактики планирует придерживаться Тель-Авив в случае начала израильско-сирийской войны.
Судя по всему, Израиль не собирается особо скромничать. Об «ограниченных целях» военной операции речь явно не идет. Предполагается весьма энергичный сценарий действий – полномасштабная наземная операция (естественно, сопровождаемая массированными авиационно-ракетными ударами) с разгромом основных сил сирийской армии в приграничном сражении и прорывом внутрь сирийской территории.
О том, что Израиль явно не ограничится одними воздушными ударами, свидетельствует и ряд иных обстоятельств.
В Армии обороны Израиля спешно активизировалась работа по созданию единого штаба по координации действий всех частей спецназа. Такие меры предпринимаются впервые в истории ЦАХАЛа. Ранее различные виды спецназа (коих в Израиле насчитывается немало) пользовались автономией.
Сегодня в единый кулак объединяют спецназ ВВС «Шальдаг», подразделение «Шаетет 13» (примерный аналог американских «морских котиков»), спецназ израильского генштаба «Сайерет Маткаль» (военная разведка), знаменитое подразделение «Сайерет Голани» (входящее в бригаду «Голани» и в свое время получившее известность под именем «Летучие леопарды») и т.д.
Одновременно неожиданно откровенно высказался бригадный генерал Галь Гирш (отставной командир дивизии «Галилея»). Израильские СМИ наперебой цитировали его главное высказывание: «Нельзя воевать только с воздуха.
…Необходимо сочетать артподготовку и наземную операцию… Нельзя избегать сухопутных операций при ассиметричных военных действиях. Невозможно все завершить с воздуха».
Генерал Гирш неоригинален. Основной вывод, который сделали израильские военные по итогам ливанской войны, таков – наивно рассчитывать в основном на авиацию; необходимо старое-доброе сухопутное наступление, с максимальным использованием всех родов войск (при условии четкой координации их действий – а именно с последним у ЦАХАЛа в ливанскую кампанию были особенно большие проблемы).
При этом главная военная задача израильтян в случае возможной войны с Сирией – недопущение растягивания конфликта во времени. То есть нанесение решающего поражения сирийцам в первые дни (в самом крайнем случае в первые недели) кампании.
Это стремление обусловлено в основном политическими, а не военными причинами. Причины эти таковы.
Первая. Реакция арабского и в целом исламского мира на сирийско-израильский конфликт очевидным образом окажется исключительно бурной. Если вторжение США в Ирак вызвало огромные волнения, потрясшие исламский мир, то в случае с Сирией все будет на порядок «горячее» (потому что, во-первых, у Саддама Хусейна отношения с лидерами иных исламских государств были гораздо хуже, чем у Башара Асада, а во-вторых, Израиль мусульмане ненавидят во сто крат больше, чем США).
При этом даже миролюбиво настроенные исламские лидеры волей-неволей должны будут предпринимать какие-то действия против Израиля, что называется, «под давлением народных масс» (а такое нестабильное государство, как Пакистан, эти события вообще могут поставить на грань исламской революции).
Возмущение арабских стран создаст исключительно серьезные проблемы для США. Речь вполне может пойти о нефтяном эмбарго со стороны стран Залива и Ирана (по образцу кризиса 1973 года, где спусковым крючком также послужила война Израиля с Сирией и Египтом). В этих условиях Вашингтон явно одернет Израиль.
Поэтому задача Тель-Авива формулируется так: попытаться решить все свои задачи за исключительно короткий срок (пока арабское сообщество не выставило ультиматум Вашингтону). Иными словами, «поставить мир перед свершившимся фактом».
Вторая причина – внутриполитическая. Основным ответом Сирии на израильское вторжение станут мощные ракетные обстрелы территории Израиля. И если ЦАХАЛу не удастся сломить противника за 7–10 дней, то число жертв и разрушений в самом Израиле превысит некую критическую отметку, за которой может последовать кризис доверия правительству (что в условиях не очень устойчивой парламентской системы Израиля, скорее всего, приведет к его отставке).
В этих условиях задача Сирии состоит в следующем: продержаться как можно дольше, сорвать «блицкриг» и нанести максимальный ущерб противнику ракетными обстрелами (чтобы сделать войну непопулярной внутри самого Израиля).
Сирийские военные вряд ли рассчитывают на успешное наступление вглубь Израиля. Тель-Авив обладает безусловным превосходством в воздухе – и уже одно это обстоятельство делает наступательные планы более чем проблематичными.
Как мы уже указывали, наиболее вероятная тактика сирийцев – это стойкая оборона на суше и в воздухе плюс ракетные удары по глубинным районам Израиля.
Вполне вероятно, что сирийцам надо избегать классических танковых сражений на открытой местности (так как их исход, скорее всего, окажется для них неблагоприятным). Именно такие сражения постарается навязать Сирии Израиль, рассчитывая в первые же дни войны выиграть «танковую дуэль» и захватить, таким образом, стратегическую инициативу.
В данном случае многое будет зависеть от осторожности сирийских военных и точности разведданных. Если, например, израильтянам с помощью операций по дезинформации удастся внушить сирийцам, что на том или ином участке силы Израиля уязвимы и у Дамаска есть шанс выиграть «танковую дуэль», то положение Сирии может оказаться печальным. Применение сирийцами наступательной тактики весьма рискованно и опасно (судя по всему, это именно то, что наиболее выгодно Израилю).
Тактика «глухой обороны» плюс ракетные удары, наоборот, сведут вероятность «блицкрига» к минимуму, а выдержать затяжную войну Израилю вряд ли удастся по политическим причинам (о которых мы писали выше).
Уничтожить ракетную мощь Сирии с воздуха более чем проблематично. Сирийцы не питают никаких иллюзий по поводу соотношения сил в авиации; сирийское ПВО постоянно укрепляется, однако нет никаких гарантий, что небо над страной удастся полностью защитить.
Поэтому сирийцы запрятывают свои ракеты глубоко под землю. Израильская пресса периодически стращает читателей тем, что Сирия выстроила целые ракетные города под землей. В этом, конечно, есть сильная доля журналистского преувеличения. «Подземные города» – это громкое название целой сети мощных железобетонных бункеров, в которых сосредоточено «оружие возмездия» (ракеты «СКАД» новейшей модификации, легко «накрывающие» любой район на всей территории Израиля).
Строительство этих «ракетных укрытий», безусловно, стоит огромных денег. Однако у Сирии есть все основания думать, что затраты себя оправдают.
Точных данных о подлинном ракетном потенциале Сирии, упрятанном в железобетонные схроны, по понятным причинам, нет. Приблизительные экспертные оценки таковы: 60 ракет «СКАД-С», около 200 ракет «СКАД-B», а также значительное количество ракет «СКАД-Д» (поставленных из Северной Кореи).
В общем, у страны есть все шансы выдержать израильский удар. Одновременно в пользу Сирии играют не только военные, но и политические обстоятельства.
Дело вот в чем. Стратегическими политическими целями операции могут быть либо временная оккупация Сирии, либо свержение режима Башара Асада (как следствие военного поражения).
В случае иного, «промежуточного», исхода конфликта Израиль однозначно окажется проигравшей стороной в независимости от чисто военных итогов. Даже в случае частичного поражения Сирии общая ситуация отнюдь не изменится в лучшую для Израиля сторону.
Во-первых, надежды на то, что возможное военное поражение приведет к краху Башара Асада по меньшей мере наивны. В настоящее время в Сирии нет серьезной внутренней оппозиции (ни общеполитической, ни дворцовой). Эмигрантские оппозиционные группы слабы, разобщены и пользуются в стране нулевым влиянием. Война с Израилем (вне зависимости от ее результата) еще более сплотит сирийское общество. В этой ситуации любой, кто выступит против Асада, в сирийском общественном мнении (в том числе в глазах армии и спецслужб) предстанет предателем и фактическим пособником Израиля. Поэтому глупо рассчитывать на то, что военное поражение (даже если оно случится) подорвет устойчивость власти Асада.
Во-вторых, Сирия предстанет в исламском мире жертвой агрессии и в итоге может рассчитывать на масштабную помощь арабских государств, ранее относившихся к Дамаску более чем прохладно. Это означает, что даже если сирийскому военному потенциалу и будет нанесен определенный ущерб, его восстановят в весьма короткие сроки (и, вполне возможно, в еще большем масштабе).
Поэтому в случае войны Тель-Авиву необходима именно полная и безоговорочная победа над Сирией. Но возникает вопрос: а возможна ли такая победа в принципе?
Так же, как и в случае с Ираком, полная победа потребует хотя бы частичной оккупации страны. Но даже если предположить, что это станет возможно с военной точки зрения (в чем есть большие сомнения, особенно после недавних неудач израильтян в Ливане), политическая цена окажется огромной.
В Сирии израильтяне в двойном–тройном размере получат то, что американцы получили в Ираке (потому что ненависть арабов по отношению к израильской агрессии, безусловно, превзойдет ненависть к американцам). И главное – радикальная исламская оппозиция в самых различных странах (от Пакистана до Турции) получит уникальный шанс на волне возмущения израильской агрессией изнутри взорвать и без того шаткую стабильность в своих странах.
Удивительно, что в тех же США немногие политики должным образом оценивают эти печальные перспективы. И еще меньше тех, кто понимает, что Сирия является… подлинным оплотом западного сообщества на Ближнем и Среднем Востоке.
Как это ни парадоксально звучит, но дело обстоит именно так – в мусульманском мире светская Сирия это, действительно, естественный союзник Запада.
За традиционными обвинениями Сирии в диктатуре западные политики совершенно просмотрели уникальное обстоятельство. Сирия – это, пожалуй, ЕДИНСТВЕННОЕ значимое государство исламского мира, где решена проблема фундаментализма и джихадизма.
В исламском мире опробованы самые различные способы противостояния радикальному фундаментализму. И почти все они исключительно малоэффективны.
Не помогает ничто – ни прозападная военная диктатура (как в Пакистане или Алжире), ни умеренный авторитаризм, склонный к постепенной вестернизации (как в Египте), ни консервативные охранительные монархии, живущие по шариату (как в Саудовской Аравии), ни прямая оккупация (как в Ираке или Афганистане), ни европеизированная парламентарная модель (как в Турции).
Вообще, устойчивое прорастание джихадизма почти во всех исламских государствах (какими бы разными они ни были) – это весьма загадочное и крайне неприятное для Запада явление.
После шока исламской революции в Иране в 1979 году, когда наступил период своеобразного осмысления, на свет Божий явились самые разнообразные теории, объяснявшие суть иранских событий. Одновременно в этих теориях содержались и определенные рецепты для западного политического истеблишмента по поводу того, как противостоять поднимающейся фундаменталистской волне.
Эти теории (при всем их разнообразии) сходились в одном – в определении глубинных причин исламской революции имама Хомейни. Главная причина усматривалась в том, что традиционное иранское общество не выдержало сверхстремительной модернизации, насильственно навязанной стране шахом Резой Пехлеви, который стремился одним рывком перекроить Иран по западному образу и подобию (справедливости ради заметим, что у шаха по-видимому были весьма своеобразные представления о «западной модели», так как ни сворачивать свою личную диктатуру, ни ликвидировать ужасающее социальное неравенство он отнюдь не планировал).
В общем и целом отмечалось – исламские общества не готовы к стремительной «западнизации»; правитель, проявляющий излишнюю нетерпеливость, рискует навлечь на свою голову бурю, подобную иранской.
В данной позиции, безусловно, были здравые основания. При этом в сторону явно отодвигались такие важнейшие факторы, как крайняя жестокость шахского режима, бестолковость и коррумпированность бюрократии (обычные спутники любой диктатуры) и, как следствие, абсолютно бездарная экономическая политика, проводившаяся в классическом колониальном стиле – западные нефтяные корпорации плюс узкий слой околошахской элиты (в основном, из числа силовиков – армия и печально известная спецслужба САВАК) выкачивали из страны максимум природных ресурсов, не направляя практически ничего на развитие государства или поддержание сколько-нибудь сносного уровня жизни миллионов простых иранцев (прозябавших в отчаянной и абсолютно беспросветной нищете).
Однако гораздо более значимыми были не столько анализ причин грандиозного тектонического сдвига, осуществленного имамом Хомейни, сколько практические рекомендации западным политикам, что же делать дальше с явлением, именуемым «исламский фундаментализм».
Рассматривались четыре основные модели политики, которые условно можно было бы именовать как «турецкая», «саудовская», «пакистанская» и «египетская». Считалось, что все эти стратегии по-своему успешны. Чтобы пояснить, о чем идет речь, позволим себе кратко охарактеризовать каждую из моделей.
Наиболее приятной для Запада была «турецкая» модель. Де-факто она стала воплощением знаменитой политики Кемаля Ататюрка, еще в 20-е годы прошлого века заложившего основы современного светского турецкого государства. Постулаты ее известны – бескомпромиссное изгнание ислама из сферы политики, подчеркнуто светский характер государства, постепенные (но последовательные) реформы по «европеизации страны», решительная экономическая модернизация плюс строительство своеобразной политической системы, в которой постепенно прививаемая европейская парламентарная система своеобразно сочеталась с огромным влиянием армии и спецслужб (до сегодняшнего дня именно они остаются главными гарантами сохранения светского характера Турецкой республики).
Интересно, что «турецкая» модель не привилась ни в одной исламской стране, кроме самой Турции. Многие связывают это обстоятельство с исторической случайностью, то бишь с личностью самого Кемаля Ататюрка – мощного авторитарного лидера-реформатора, сумевшего преодолеть извечное стремление турецкого общества «вернуться во вчерашний день» и твердо поставившего страну на путь модернизации.
Полной противоположностью «турецкой» явилась «саудовская» модель. Здесь все было по-иному – никаких реформ, безусловная консервация средневековых порядков, сохранение абсолютной монархии и господства шариата. Одновременно тотальное культурно-политическое несоответствие западному миру тесно увязывалась с прочной геополитической ориентацией на США.
«Пакистанская» модель представляла собой классическую военную диктатуру, дружественно настроенную по отношению к США (проще говоря, находящуюся на полусодержании). Позиция по отношению к исламу в данном случае была двойственной – его влияние признавалось, но лишь в формате «жесткой подчиненности светской власти».
«Египетская» модель являла собой описание системы, созданной наследником Насера Садатом, который свернул отношения с СССР, отошел от насеровского радикального национализма и социализма, взамен взяв курс на постепенное сближение с Западом (при этом сохранялось энергичное неприятие фундаменталистов, что стоило Садату жизни – египетский президент был убит фанатиком-мусульманином).
Все четыре модели объявлялись приемлемыми для западного мира. Но главное, до поры до времени считалось, что каждая из них по своему успешно сдерживает фундаментализм и джихадизм.
Внешне это действительно выглядело именно так. Турция семимильными шагами шла в объединенную Европу и все более походила на типичное западное государство, ясно выделяясь этим из всего исламского мира.
Саудиды, внешне отпугивая западных либералов своей «дремучестью», отлично вписывались в глобальную экономическую систему, руководимую США, и в целом обеспечивали стабильность в ключевом нефтеносном регионе (если, конечно, не считать известного нефтяного кризиса начала 70-х). «Саудовская» модель отлично действовала во всем Персидском Заливе и, казалось, была как будто специально создана для него.
«Пакистанская» модель также поначалу вполне себя оправдывала и не давала особенных сбоев (еще одним ее воплощением стала военная диктатура в Алжире, где армия ПРЯМО отстранила от власти радикальных исламистов, получивших ее в ходе свободных и демократических выборов).
Промежуточный «египетский» вариант не стал исключением из общего правила – с определенными оговорками он отлично вписался в приемлемую для Запада архитектуру исламского мира.
Этим четырем «оптимальным моделям» американские (и во многом европейские) стратеги противопоставляли модель «арабского социализма». Ее считали опасной и неприемлемой. Причина была на редкость прозаичной – просоветская и РАДИКАЛЬНО АНТИИЗРАИЛЬСКАЯ ориентация данных режимов. В данном контексте речь шла в первую очередь о Ливии. Своеобразная политика Каддафи на длительное время сделала его врагом США №3 в исламском мире (после шиитского Ирана и «марксистского Афганистана»). С большим подозрением относились также к Сирии и Ираку (последний, впрочем, некоторое время ходил в негласных «друзьях» Вашингтона, так как насмерть схватился с аятоллой Хомейни).
Однако в конце прошлого – начале нынешнего века выяснилась одна неприятная вещь. Все четыре проамериканские модели в исламском мире дают сбой. И ни одна из них не является «лекарством против фундаментализма».
«Саудовская» модель «подарила» миру бен Ладена и его движение. Пакистан породил «Талибан» и в итоге пришел к состоянию балансирования на грани исламской революции. В Египте фундаменталисты так и не были побеждены и, судя по всему, после окончания эры Мубарака явятся первыми претендентами на власть в стране. И даже в Турции, которая модернизировалась на европейский лад, уже много десятков лет исламисты то и дело побеждают на всеобщих выборах и лишь хрупкая преграда (в виде турецкого генералитета) пока удерживает их от захвата всей полноты власти.
Между тем, в столь нелюбимой США Сирии нет и намека на исламских радикалов и джихадизм. Здесь они не обладают ни политическим влиянием, ни популярностью. А если говорить точнее, то здесь их попросту нет. Выходит, что именно «сирийская» модель на сегодняшний день является наиболее успешным рецептом противостояния исламскому фундаментализму.
В любопытной статье о Сирии, недавно опубликованной в итальянской «Corriere della Sera», весьма тонко подмечено: «…Почти повсюду религия и ее служители начали возвращать себе то, что они потеряли за те годы, когда на Ближнем Востоке большую часть государств возглавляли президенты в военной форме, последователи великого Кемаля. Однако же имеет место быть совершенно особый сирийский случай. Сирия – светская страна, в ней не позволяется формировать религиозные партии, на протяжении 29 лет, с 1971 по 2000 год, страной правил генерал Хафез Асад, который в 1982 году, не колеблясь, жестоко, с привлечением армии, подавил восстание мусульман в городе Хама. В Дамаске есть место, где в художественной форме представлено главенство политики над верой. Это красивая мечеть, построенная в 1554 году великим Синаном, самым гениальным архитектором Оттоманской империи. Она является частью «благотворительного учреждения» (Такийя ас-Сулеймания) и расположена в центре архитектурного комплекса, состоящего из коранической школы, жилых корпусов «семинаристов», лавочек ремесленников. Но часть этого комплекса в настоящее время занимает Музей армии. Перед фасадом мечети, где верующие опускаются на колени для чтения молитв, музей расположил некоторые из своих самых ценных экспонатов: истребитель «МиГ», пушку, пулемет и другое оружие советского производства. Чуть поодаль расположен маленький сад, где некоторые освежаются, покуривая сигареты. Там же находится позолоченная статуя Хафеза Асада, большой мраморный барельеф сына Башара (пришедшего к власти в 2000 году, после смерти отца) и, наконец, портрет всей семьи: справа – Базиль (назначенный наследник, погибший в 31 год в результате автомобильной катастрофы в 1994 году), в центре – отец Хафез, справа – Башар.
…Этот триптих очень часто появляется на стенах сирийских городов и напоминает прохожему о том, что Сирия – династическая республика, в которой легитимность власти гарантирована двумя факторами: принадлежностью к семье родоначальника и поддержкой «Баас» – светской и социалистической партии, в которой состоят политическое руководство и большая часть административных кадров в стране. Здесь нет места имамам, улемам и аятоллам с их фетвами и пламенными пятничными проповедями. Здесь власть носит западные одежды и следует западной политической и экономической культуре».
К сожалению, все изложенные выше соображения совершенно невостребованы теми, кто принимает реальные решения на Ближнем Востоке.
При этом надо четко понимать – на самом деле, реальных центров влияния на израильско-сирийскую ситуацию всего четыре (три основных и один, скажем так, «вспомогательный»).
Три основных – это собственно Израиль, Сирия и США. «Вспомогательный» – это «Хезболла», вес которой, конечно, совершенно несравним с основными игроками, но в критической ситуации именно лидеры «Хезболлы» могут разыграть свою самостоятельную партию (и самодеятельно поджечь «бикфордов шнур» конфликта).
Ни Россия, ни ЕС (при всем к ним уважении) решающего слова в местных делах не имеют.
«Контрольным пакетом акций» в данном случае обладают, конечно же, США. При всем упрямстве Израиля, сильное давление Америки (естественно, в тех случаях, когда Вашингтон этого действительно желает) оказывается решающим.
Однако именно в США пока, увы, продолжают господствовать агрессивные и нервные настроения. Вашингтон не только не предпринимает усилий по успокоению наиболее радикальных израильских политиков, но делает нечто прямо противоположное – проводит совместные боевые учения («Можжевеловая кобра» – март 2007 года), а также периодически грозит Сирии (госсекретарь Райс вполне прозрачно намекала на возможность американского вторжения в страну, если Дамаск «не прекратит поддержку террористов в Ираке»).
Но самое забавное состоит в том, что внутри США политика Буша по отношению к Сирии подвергается критике «за излишнюю мягкость»! В этой связи весьма характерны высказывания бывшего посланника США на Ближнем Востоке и директора управления планирования политики госдепа США Денниса Росса в эксклюзивном интервью агентству «Ynet»: «Джордж Буш крут на словах, но мягок на деле, когда дело касается Дамаска». При этом он дает совет Израилю: «Иерусалим должен проводить свою собственную линию в отношениях с Сирией».
Категоричность Росса отражает позицию мощнейшего произраильского лобби в США – давление на Белый дом с целью начать войну не только против Ирана, но и против Сирии.
В условиях, когда в треугольнике Израиль – Сирия – Южный Ливан мир висит на волоске, это опасно вдвойне. Сегодня сложно сказать, что может стать непосредственным поводом для открытия военных действий: провокация «Хезболлы» или израильских спецслужб; случайные ошибки военных или возможная атака США на Иран…
Еще в апреле сего года израильский премьер Ольмерт произнес фразу, удручающую своей откровенностью. На встрече с министром обороны США Робертом Гейтсом он заявил, что «война с Сирией может начаться по ошибке»!
«По ошибке» войны начинаются тогда, когда доверие между странами равно нулю. Точнее, не нулю, а некоей весьма серьезной отрицательной величине.
Когда страны не доверяют друг другу настолько, что в малейшем движении противника склонны видеть признак возможной агрессии, ситуацию действительно способен взорвать любой «стрелочник».
Ошибочно выпущенная ракета, случайная приграничная перестрелка, малейшее нарушение воздушного пространства, наконец, элементарная, незатейливая провокация – все это способно привести к немедленному мощному ответному удару. А за ним в точном соответствии с жесткой логикой военного конфликта следует безжалостная цепная реакция – потому как в условиях современной войны времени на размышления практически никогда нет, ибо любое промедление может привести к перехвату боевой инициативы противником и к военному поражению.
Когда ситуация находится «на грани», война, действительно, может начаться «по ошибке». Это вдвойне опасно на Ближнем Востоке – в регионе, который вот уже без малого полвека очень сильно смахивает на пороховой склад, находящийся под хорошим присмотром (ибо порох здесь в точном соответствии с известной мудростью традиционно «держат сухим»).
Сирия–Иран. Союз социалистов и фундаменталистов
Сирия и Иран – два государства, абсолютно непохожих друг на друга. Сирийцы, как и большинство арабов – сунниты; Иран, напротив, оплот мирового шиизма. Сирия – подчеркнуто светское государство, Иран – редкая на планете теократия. В Сирии с незапамятных времен правят «баасисты» (БААС – Партия арабского социалистического возрождения); в Иране же идеология «арабского социализма» всегда вызывала стойкое неприятие.
Различий – этнических, исторических, религиозных, идеологических – можно приводить великое множество. Тем не менее, последние годы дипломаты и политики очень часто произносят названия этих стран друг за другом.
Сирия и Иран сошлись поневоле, оказавшись по воле Дж. Буша-младшего в странном списке «стран, угрожающих мировой стабильности» (это выражение в Белом доме видимо сочинил сотрудник, обладающий неплохим чувством юмора, ибо определение «страна, угрожающая мировой стабильности» в последние годы более всего подходит именно США).
После оккупации Ирака обе страны стали следующими наиболее вероятными целями Пентагона. Это заставило Дамаск и Тегеран более активно искать пути сближения (что, в общем, совершенно естественно). Одновременно это дало дополнительный козырь Израилю для нападок на Сирию.
Дамаску то и дело предъявляются претензии в том, что он (в обход международных санкций) поставляет Ирану новейшее вооружение, официально закупаемое Сирией для своих нужд. Фактически любая военная и военно-техническая сделка Сирии с другим государством немедленно объявляется «завуалированной сделкой с Ираном» (в которой Сирия якобы выступает исключительно в роли посредника).
Развернув энергичную кампанию в мировых СМИ по «разоблачению» подобных сделок, Израиль и произраильское лобби в США активно добиваются одного – чтобы всеобъемлющие санкции ООН распространились и на Сирию (тем самым, ослабив ее перед лицом возможной атаки ЦАХАЛа).
Интенсивность, с которой в последнее время в западных СМИ появляется информация об ирано-сирийском военно-техническом сотрудничестве, впечатляет – судя по всему, израильский агитпроп работает весьма эффективно.
В конце мая текущего года в издание «Jane’s Defense» (специализирующееся на проблемах безопасности) попала информация о сделке по вооружениям, якобы заключенной между Сирией и Ираном. В соответствии с ней Сирия перепродаст Ирану 10 из примерно 50 комплексов противовоздушной обороны, которые Дамаск планирует закупить в России.
«Jane’s Defense» прямо ссылалось на «особый источник», непосредственно знакомый с оформлением сделки. Получение Ираном российских комплексов ПВО якобы запланировано на 2008 год.
При этом издание обратило внимание на то, что ранее между Дамаском и Москвой был подписан ряд контрактов, в соответствии с которыми сирийцы приобретали 50 российских зенитно-ракетных комплексов «Панцирь» С-1E (при этом общая сумма контрактов составила внушительную сумму в 740 млн. долларов).
Обратим внимание на важный факт. Укрепление средств ПВО (противовоздушной обороны) никак не может являться свидетельством агрессивных намерений. Если страна укрепляет свою ОБОРОНУ (в данном случае противовоздушную), то ее очень сложно в чем-либо упрекнуть даже человеку с исключительно развитой фантазией и подозрительностью.
Вообще, тема российско-сирийского военного сотрудничества пользуется особым вниманием в израильских и западных СМИ. Не проходит и месяца без очередной публикации на эту тему. Основной лейтмотив – российско-сирийские военные сделки оплачивает Иран (куда, в конечном счете, якобы и поступает российское вооружение).
В этой связи еще в конце минувшего года упоминалось возможное приобретение Сирией истребителей МиГ-29СМТ, зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1», самолетов Як-130, подлодок «Амур-1650», противотанковых ракетных комплексов «Корнет», а также истребителей-перехватчиков МиГ-31Э (модернизированных на нижегородском предприятии «Сокол»).
Во всех этих публикациях, в точном соответствии с законами жанра, отдельные достоверные факты искусно смешиваются с вымыслом (или с туманными слухами о планируемых сделках, часть из которых весьма далека от реализации, а некоторые и вовсе существуют лишь в воображении авторов подобных «расследований»).
Между тем, обвинения в адрес России кажется весьма сомнительными прежде всего по политическим причинам. Они довольно легко усваиваются на Западе, где привыкли по инерции подозревать Россию в извечном стремлении открыто или кулуарно дружить с врагами США.
Однако тот, кто внимательно наблюдает за политикой Кремля в последние годы, легко убедится, что высшее российское руководство НА УРОВНЕ ПРАКТИЧЕСКИХ ШАГОВ последовательно стремится ИЗЛИШНЕ НЕ РАЗДРАЖАТЬ ЗАПАД.
В России по-прежнему придают исключительно важное значение выстраиванию стратегических отношений с США (о чем свидетельствует и поддержка Россией резолюции СБ ООН по Ирану, и последние настойчивые попытки Владимира Путина найти взаимоприемлемый компромисс с Вашингтоном по вопросу ПРО и т.д.). Отдельные резкие шаги России (например, приостановление действия ДОВСЕ) скорее стоит рассматривать не как свидетельство «возврата к мини-холодной войне», а как попытки Кремля заставить США и ЕС обратить внимание на РФ.
Вряд ли можно говорить о том, что Россия стремится осознать себя как некий отдельный и самодостаточный центр силы – речь идет лишь о том, чтобы РФ в рамках западного сообщества было предоставлено более или менее почетное место. Прямая и РЕАЛЬНАЯ конфронтация с Западом явно не входит в планы кремлевского руководства. Поэтому рассматривать Россию как некий «тайный арсенал» Ирана более чем странно.
Очередное обострение в Ливане – наиболее вероятный пролог войны
Израильская пресса с удовольствием цитировала заместителя генерального секретаря «Хезболлы» шейха Наима Касема, который в ходе лекции, прочитанной в Дамаске в мае нынешнего года, откровенно заявил: «Никаких слов не хватит, чтобы описать помощь, оказанную Сирией «Хезболле» во время войны. Жесткая позиция Сирии оказала нам большую помощь».
При этом особо отмечалось, что за полгода до этого тот же Касем признал поступление финансовой помощи «Хезболле» из Ирана (причем размер субсидий оказывался довольно внушительный – 300 млн. долларов в год).
Тем не менее, саму «Хезболлу» нельзя считать абсолютно послушной марионеткой в руках Сирии или Ирана. Расхожее мнение о тотальной зависимости «Хезболлы» от приказов Дамаска и Тегерана очень сильно затрудняет подлинное понимание проблемы.
Даже в самой постановке вопроса о зарубежных «хозяевах» «Хезболлы» скрыто противоречие. Судите сами. Обычно в контексте разговора о «спонсорах» и «кукловодах» «Хезболлы» поминают и Сирию, и Иран. Названия этих двух стран произносят почти автоматически, как хорошо заученную формулу и как нечто само собой разумеющееся. При этом почему-то забывают: Сирия и Иран – это два РАЗНЫХ государства. Их отношения на протяжении последних десятилетий выстраивались весьма своеобразно. Да и сегодня, при всем том, что и Дамаск, и Тегеран очевидным образом сотрудничают друг с другом, в этой паре оба партнера пользуются независимостью.
Уже один факт наличия как минимум двух спонсоров дает «Хезболле» определенную автономию. К тому же «Хезболла» обладает реальным авторитетом в ряде районов Ливана. Более того, фактически она выразитель воли мусульманской общины этой страны. Иными словами, за «Хезболлой» стоит вполне реальная, СОБСТВЕННАЯ сила, что исключает положение марионетки.
Без сомнения, «Хезболла» серьезно зависит от иранской и сирийской помощи. Однако и Тегеран, и особенно Дамаск также остро нуждаются в «Хезболле» как в боевом противовесе Израилю и единственной силе, на которую те же сирийцы могут опереться в Ливане (традиционно входящем в сферу особых интересов Дамаска).
Поэтому «Хезболла» по отношению к Сирии и Ирану скорее находится в положении «младшего партнера», нежели в положении марионетки.
Это различие гораздо более существенно, чем может показаться на первый взгляд. Отношения «партнерства», пусть даже и «младшего», предполагает, что у «Хезболлы» вполне могут быть свои интересы, необязательно совпадающие с интересами «спонсоров».
История знает немало примеров, когда младший партнер довольно ловко использовал в своих интересах «старшего» (часто совершенно незаметно для него). И когда говорят, что «Хезболла» действует так-то и так-то, потому что она получила «приказ» из Дамаска и Тегерана, очень часто это может оказаться фактически неверным.
Тот, кто внимательно проанализирует историю «Хезболлы», увидит, что ряд своих вылазок организация делала тогда, когда, например, сирийское и израильское руководство начинало медленное сближение позиций и осторожно демонстрировало готовность к расширению диалога. Если лидерам «Хезболлы» начинало казаться, что компромисс может быть достигнут за их счет (или умиротворение в регионе скажется на финансировании их организации), то действия не заставляли себя ждать.
Это вообще огромная (и похоже вечная) проблема Ближнего Востока. Слишком многие здесь и с той, и с другой стороны заинтересованы в бесконечном продолжении противостояния – от израильских спецслужб до палестинских и ливанских радикалов. И вот беда – каждый из этих заинтересованных легко может сорвать любой мирный процесс.
Мы не беремся говорить обо всей «Хезболле» в целом, однако очевидно, что ее боевое крыло вряд ли заинтересовано в масштабном перемирии. В этом случае перспектива «Хезболлы» – это превращение в мирную политическую силу (грубо говоря, в одну из ливанских политических партий). Сегодня же «Хезболла» – это гораздо больше, чем просто партия. Это некое подобие «государства в государстве».Естественно, расставание с этим статусом (неизбежное при общем умиротворении на Ближнем Востоке) не очень приятная перспектива (особенно для боевого крыла, которое в настоящее время в «Хезболле» по понятным причинам наиболее влиятельно).
В настоящее время лидеры «Хезболлы» внимательно присматриваются к ситуации. Итоги прошлогодней войны неоднозначны. С одной стороны, совершенно очевидно, что Израиль не достиг поставленной цели – «Хезболла» не только не разгромлена, но и имеет основания говорить об относительной победе.
С другой стороны, и «Хезболла» не выполнила программу-максимум – решительного поражения израильтянам нанести не удалось (это, впрочем, изначально представлялось маловероятным). Главное же – исламистам так и не удалось захватить власть во всем Ливане (хотя кое-какие предпосылки для этого были).
Кстати, есть определенные основания думать, что часть лидеров «Хезболлы» ставила перед собой и третью цель – если не получается взять власть в стране, то возможно осуществление сценария, подобного тому, что недавно был реализован «Хамас» в Газе (фактическое обособление части ливанских территорий, контролируемых «Хезболлой»).
Но и здесь также возникли проблемы – на юг Ливана введены части ливанской армии (плюс многонациональный контингент UNIFIL). Это означает, что мечты об автономии временно придется похоронить.
Сегодня лидеры «Хезболлы» (тот же шейх Наим Касем) прямо заявляют: организация продолжит «накачивать мускулы». Он утверждает, что у «Хезболлы» сохранился весьма солидный запас ракет «земля–земля» (причем подлинный арсенал гораздо выше цифры в 8000 единиц, обычно называемой экспертами), а по Израилю в ходе последней войны было выпущено не более 10% ракет.
В общем, «Хезболла» на перепутье. В самой организации есть разные политические «крылья». Кое-кто предлагает полномасштабное включение в политический процесс в Ливане в качестве ведущей исламской партии. Однако эти голоса почти не слышны.
Гораздо больше сторонников имеет идея продолжения жесткой, вооруженной борьбы. Но она возможна лишь в случае решительной поддержки со стороны Дамаска.
Поэтому вполне естественно было бы предположить, что часть лидеров «Хезболлы» заинтересована в очередном обострении отношений Сирии и Израиля (и не просто заинтересована, а вполне реально может этому способствовать).
