Его называют «отцом пакистанской атомной бомбы».
Многие годы он тайно продавал ядерные секреты своей страны по всему миру.
Но президент Мушарраф простил ему все.
ТАКОЕ ВЕЛИКОДУШИЕ НЕ МОЖЕТ НЕ ПОКАЗАТЬСЯ СТРАННЫМ…
Последнее десятилетие Пакистан сильно удивляет мир.
В середине 90-х пакистанцы подарили изумленному человечеству доисторический продукт собственного производства под названием «Талибан».
Через пару-тройку лет (в 1998-м) Пакистан преподнес миру первую исламскую атомную бомбу.
Еще через три года миллионы людей узнали о существовании некоего бен Ладена и некой «Аль-Кайды», у истоков которой находились все те же пакистанские спецслужбы (в содружестве с американскими коллегами).
На этом сюрпризы не завершились. В 2002–2003 годах Пакистан удивил всех своей щедростью – оказалось, что местные физики-ядерщики успели поделиться секретами изготовления атомной бомбы с полудюжиной исламских стран (и еще с одним маленьким дальневосточным государством, исповедующим строгий атеизм)…
Скандал вышел нешуточный. Официальные власти в Пакистане вначале (как и положено) невнятно отнекивались. Потом вдруг разом все признали, посыпали голову пеплом и взялись за расследование с тем же пылом, с которым еще недавно отвергали обвинения.
Расследование провели по-стахановски, в рекордно сжатые сроки. Злоумышленник был выявлен и обличен. Более того – он оперативно признал свою вину и тут же получил прощение.
Все произошло так быстро, что из всей истории мировая общественность уловила лишь роскошное восточное имя обвиняемого. Звали его Абдул Кадыр Хан.
Судя по версии, выдвинутой пакистанскими официальными лицами, Кадыр Хан представлял собой некий собирательный образ графа Монте-Кристо, Остапа Бендера, Штирлица и Оппенгеймера вместе взятых.
Он крал суперсекретные технологии, создавал первую исламскую атомную бомбу, проворачивал миллиардные сделки и лихо обводил вокруг пальца сильнейшие разведки мира. «Жизнь и удивительные приключения Абдул Кадыр Хана» могли бы послужить отличным сценарием для голливудского блокбастера – огромные кассовые сборы гарантированы.
Вот только все, что годится для голливудского сценария, мало походит на правду. И история Абдул Кадыр Хана, торжественно обнародованная пакистанскими спецслужбами, явно придумана лишь для того, чтобы за увлекательным повествованием о гении-одиночке, скрыть вещи не менее удивительные, но гораздо более неприятные для официальных Исламабада и Вашингтона.
Абдул Кадыр Хан – будущий «отец исламской атомной бомбы», будущий национальный герой Пакистана и будущий главный обвиняемый в международной торговле ядерными секретами – родился в индийском городе Бхопале.
Через несколько лет после разделения Британской Индии на две части – индуистскую (Индия) и исламскую (Пакистан) – Кадыр Хан, который в ту пору был еще совсем юношей, перебирается к своим единоверцам в Пакистан. Он старательно учится в университете Карачи, однако знаний, которые могут дать местные преподаватели явно недостаточно для серьезной карьеры. Поэтому Кадыр Хан уезжает в Европу с тем, чтобы продолжить образование и набраться практического опыта.
Некоторое время молодой ученый-инженер кочует по Германии, Бельгии и Нидерландам. Его следы обнаруживаются то в Западном Берлине (здесь он совершенствуется в металлургии), то в бельгийских университетах (работает над диссертацией), то в голландском Дельфте.
Парадоксальным образом дальнейшую профессиональную судьбу Хана определили не столько научные изыскания, сколько удачная женитьба. Он женится на голландке, и именно это позволяет ему получить назначение, которое станет ключевым в его жизни – несмотря на свое пакистанское происхождение, Абдул Кадыр Хан устраивается на работу в гигантский международный концерн URENCО.
URENCО – весьма солидная контора, доступ в которую ограничен. Концерн напрямую связан с обогащением урана; здесь используются одни из самых передовых для того времени технологий. Кадыр Хан проходит обязательные проверки и обязуется соблюдать все необходимые режимы секретности. Однако поначалу он всего лишь один из многих специалистов, который к тому же имеет довольно ограниченный доступ к промышленным секретам. На молодого пакистанца обращают внимания ровно столько, сколько и на других сотрудников младшего и среднего звена, т.е. не очень много.
До сих пор не удалось достоверно установить, когда именно Кадыр Хан наладил контакт с пакистанскими спецслужбами. Если это произошло еще в Карачи, то внимание Хана к URENCО и даже выбор супруги вполне объясним. Однако вероятно и то, что ученый сам вышел на правительственные структуры тогда, когда понял, что может оказаться весьма и весьма полезным родной стране.
Тем более, что особый интерес к ядерной бомбе у пакистанского руководства пробудился еще 1972 году, после поражения в войне с Индией.
Первая половина 70-х – это как раз годы интенсивной «работы» Хана в концерне URENCО. Особое внимание он обращает на так называемые «центрифуги» – исключительно сложные устройства, сделанные из особо прочных материалов и специально предназначенные для обогащения урана. Обладание центрифугами – это, конечно, только одно из звеньев на пути к созданию атомной бомбы. Но звено исключительно важное и крайне необходимое.
Судя по всему, именно в этот период Кадыр Хану удается не только скопировать чертежи центрифуг, но и похитить иную ценную документацию, необходимую для атомного проекта.
Однако манипуляции разворотливого ученого не остаются незамеченными. В определенный момент Хан попадает в поле зрения голландской службы безопасности BVD. Аккуратно, с присущей голландцам тщательностью начинается оперативная разработка, которая неожиданно дает богатейший материал. Вскоре у офицеров секретной службы Нидерландов не остается сомнений – Абдул Кадыр Хан энергично занимается самым настоящим промышленным шпионажем.
С учетом особой важности темы (похищаются не рецепты газированного напитка, а критические ядерные технологии) в известность немедленно ставятся высшие чины голландской контрразведки. В 1975 году в шпионской деятельности Хана могла быть поставлена жирная точка – его арестовывают…
И вот дальше начинается самое интересное. Улик против Хана достаточно. Материалы, которыми он завладел, не оставляют никаких сомнений в его истинных намерениях. Казалось бы, самый естественный путь – это осуждение Хана и немедленный, сверхэнергичный поиск его возможных сообщников (чтобы воспрепятствовать утечке секретных технологий за рубеж).
Но взамен этого происходит нечто совершенно невероятное – Хана неожиданно отпускают на все четыре стороны. Он спокойно покидает Голландию. Вместе с ним из Европы в Пакистан перекочевывают критически важные ядерные технологии.
Что же произошло?
Оказалось, что в решающий момент, когда судьба Хана и похищенных им чертежей висела «на волоске», в дело вмешалось… ЦРУ США.
Правда выплыла на поверхность спустя почти три десятилетия. Среди прочего, выяснилось, что «проблема Хана» решалась на высоком государственном уровне. Бывший премьер-министр Голландии Рууд Любберс прямо указывает – именно ЦРУ США «попросило» правительство Нидерландов не преследовать Хана, несмотря на тяжелейшие улики против него.
В ту пору Любберс работал министром экономики, и ему достоверно известно – голландская служба безопасности настоятельно рекомендовало правительству арестовать и осудить Хана. Но мнение ЦРУ оказалось более весомым – и голландцы пошли навстречу.
Решение нидерландских властей можно понять. На дворе 1975 год, «холодная война». США «прикрывает» Западную Европу от «советской угрозы» и именно Вашингтону принадлежит первое и решающее слово во всем, что касается безопасности, разведки и контрразведки.
Не ясно, какие именно аргументы приводило ЦРУ в обоснование своей просьбы. Вполне возможно, что никаких – могли просто сослаться на «оперативную необходимость», на тайные операции, суть которых «нельзя раскрывать» и т.д.
Есть кое-какие данные о том, что американцы ссылались на необходимость дальнейшей слежки за Ханом с тем, чтобы выявить «всю шпионскую цепочку». Если этот аргумент, действительно, использовался, то выглядел он более чем странно – сложно представить себе настолько ценную информацию, чтобы за нее можно было заплатить так дорого (позволить беспрепятственно вывезти «ядерные секреты»).
Как бы то ни было, факт остается фактом – Абдул Кадыр Хан спешно отбыл в Пакистан (официально по «семейным обстоятельствам»), причем отбыл явно не с пустыми руками.
Интересно, что впоследствии «голландская история» получила свое продолжение. Когда из Пакистана пришли известия о том, что страна семимильными шагами продвигается в реализации своей атомной программы (а одну из ключевых ролей в ней играет Абдул Кадыр Хан), голландская юстиция все же начала действовать.
В 1983 году Кадыр Хану заочно выносят обвинительный приговор (и официально признают виновным в промышленном шпионаже). Однако через пару лет приговор… отменяют. Причем отменяют на основании исключительно формальных обстоятельств, явно «притянутых за уши».
Проходит еще несколько лет и Кадыр Хан, ничтоже сумняшеся, пытается… въехать в Голландию. Его задерживают (за попытку незаконного въезда) и… вновь благополучно отпускают. Причем в данной ситуации в дело опять вмешивается все то же вездесущее ЦРУ!
Дальше – больше. В 1992 году неутомимый Кадыр Хан просит Нидерланды о предоставлении ему визы. Вопрос дебатируется на правительственном уровне. Премьер Любберс вспоминает, что лично он был против выдачи визы Хану, но руководитель голландской службы безопасности BVD Артур Доктерс Ван Лееувен неожиданно выступает «за» сомнительного пакистанца (явно по рекомендации американских спецслужб). Хан благополучно прибывает в Нидерланды, и в аэропорту его как почетного гостя, встречают представители BVD…
Странные визиты Хана в Европу на самом деле были связаны вовсе не с посещением родственников жены. Пакистанец лихорадочно закупал в разных странах необходимые компоненты для продолжения атомной программы. Его контакты распространялись далеко за пределы Голландии. Есть данные, что только в Германии имелось более 70 (!) фирм, у которых Хан приобретал сложнейшее оборудование для производства гексафторида урана, бериллий, цирконий, вакуумные печи, а также самую новейшую электронику.
В конце 90-х в ФРГ разразился скандал – один из внештатных сотрудников немецкой разведки BND Пиффль был признан судом виновным в снабжении Абдул Кадыр Хана особыми алюминиевыми трубами, стойкими в среде гексафторида урана.
А совсем недавно стало известно – досье, собранное на Хана еще в 70–80-е годы голландскими спецслужбами… исчезло. Из уголовного дела, которое было заведено на доктора Хана и на основании которого он был заочно осужден в 1983 году амстердамским судом, пропали все существенные улики и все важные документы. На сегодняшний день в руках у голландского правосудия остались лишь… текст приговора и текст апелляционного решения 1985 года! И все!
«Голландский детектив» стал одним из ключевых моментов во всей истории с «исламской бомбой». Информация, похищенная в концерне URENCO, дала мощный импульс дальнейшему продвижению пакистанской атомной программы.
Дело в том, что собственный научный потенциал для создания атомной бомбы по принципу «от и до» у Пакистана отсутствовал. Кое-какие наработки существовали еще с 50–60-х годов, но их было очевидно мало. Поэтому главная ставка была сделана на похищение ядерных технологий. Это подтверждали и утечки из американских спецслужб и правительственных источников. Как отмечала «Нью-Йорк Таймс», «Пакистан организовал всемирную сеть контрабанды, чтобы покупать, копировать или воровать технологию производства атомного оружия, согласно американским официальным лицам и рассекреченным правительственным документам».
Создание атомной бомбы стало в Пакистане «национальным проектом №1» (пользуясь терминологией наших соседей-россиян).
После позорного поражения в войне 1971 года (когда от страны был отколот целый кусок – так называемый «Восточный Пакистан», сегодня являющийся независимым государством Бангладеш) премьер Бхутто (позднее он стал президентом) принял стратегическое решение – пакистанской атомной бомбе быть.
Руководство Пакистана окончательно убедилось – в обычной войне Индию не победить. Более того – чем дальше, тем больше увеличится разрыв в обычных вооружениях между странами. Поэтому нужна бомба.
Однако помимо технологий у пакистанского правительства была еще одна проблема – деньги. Страна еле-еле сводила концы с концами («золотые дожди» американской помощи прольются на Пакистан значительно позже, в 80-х годах, когда страна станет главной базой афганских моджахедов).
В общем, требовались инвестиции. И судя по имеющейся информации, можно предположить, что часть денег Бхутто нашел у единоверцев, купавшихся в нефтедолларах, – Саудовской Аравии и Ливии.
Скорее всего, суть сделки состояла в следующем – Пакистан, опираясь на свой технологический потенциал (а главное, на возможности своей разведки), подряжался проделать долгий и опасный путь по созданию первой «исламской атомной бомбы». Арабы давали частичное финансирование в обмен на возможность доступа к некоторым ядерным технологиям, после того как они появятся у Пакистана.
Получить ядерные секреты в тот момент можно было всего лишь в четырех местах на земном шаре – в США, СССР, Европе и Китае.
С американцами у пакистанцев установились неплохие отношения, однако же особой любовью они не сопровождались. Тем более, у США не было никаких оснований делиться атомными секретами с кем бы то ни было. В условиях «холодной войны» все, что было связано с атомной промышленностью, в США охранялось достаточно тщательно. Повторить опыт советской разведки и попытаться выкрасть ядерные секреты в Америке, пакистанским спецслужбам было явно не под силу.
В СССР путь по понятным причинам был закрыт. С Китаем (прямым союзником Пакистана) дело обстояло несколько сложнее. Позже американцы обвиняли Пекин в том, что именно из Поднебесной пакистанцы получили многие ядерные секреты. Однако вплоть до сегодняшнего дня не было обнародовано ни одного факта доказывающего, что Китай делился даже толикой ядерных технологий с Пакистаном (несмотря на неплохие отношения между этими двумя странами).
США, СССР и Китай отпадали. Оставалась Европа. Именно на европейские предприятия и лаборатории было обращено основное внимание пакистанских спецслужб. Судя по всему, Кадыр Хан оказался далеко не единственным шпионом в Европе. О других же мы мало что знаем, потому что им, скорее всего, не удалось даже подобраться к атомным секретам.
Оказавшись в Пакистане, Хан получил весьма серьезное назначение. Президент Бхутто лично ставит его во главе секретной программы по обогащению оружейного урана в особых лабораториях в Кахуте («Лаборатории инженерных исследований»). Позже военный диктатор страны, генерал Зия-уль-Хак, присвоит им имя доктора Хана.
Постепенно Хан выдвигается в руководители атомного проекта (на заключительных его стадиях) и после успешных испытаний присваивает себе сомнительный титул «отца исламской атомной бомбы». Подлинный триумф Хана наступает в 1998 году, когда Пакистан открыто проводит испытания ядерного оружия.
Однако уже через несколько лет на свет Божий один за другим начинают всплывать факты об утечке пакистанских ядерных технологий в Иран, Северную Корею, Ливию. Затем к этому списку прибавляются Сирия, Алжир, Саудовская Аравия, Египет и Малайзия…
Отдельные скандальные факты начинают складываться в некую систему. К концу 2003 года почти ни у кого не остается сомнений – пакистанские атомные технологии уже давно и привольно гуляют по белу свету.
Руководство Пакистана начинает расследование. Часть бывших коллег Хана арестована. Однако судьба самого доктора до поры до времени остается загадкой.
В начале 2004 года президент Пакистана Первез Мушарраф лично встречается с Абдул Кадыр Ханом. Вскоре «отец бомбы» выступает с прочувственным заявлением по телевидению – он признает, что долгие годы торговал направо и налево сверхсекретными ядерными технологиями и особо подчеркивает, что никогда, ни разу, не получал никакого разрешения на свои махинации от правительства.
Практически на следующие сутки президент Мушарраф дарует заблудшему доктору высочайшее помилование. Еще через несколько дней Вашингтон высказывает удовлетворение по поводу всего произошедшего. Руководитель ЦРУ Джордж Тенет торжественно провозглашает: «Хан и его агентура разгромлены». Занавес опускается.
Разоблачение и последующее признание Хана были обставлены как-то странно. Его не водворяли в тюрьму (ограничились лишь домашним арестом), не вели долгих допросов, не «давили» уликами и не устраивали очных ставок. Вообще, юридическую часть как-то скомкали и она сильно отдавала формализмом.
Со стороны складывалось ощущение, что речь идет не о расследовании, а о неких переговорах, фактически о торге.
По нашему глубокому убеждению, именно так все и обстояло на самом деле. Пакистанским спецслужбам нечего было утруждать себя «расследованиями», так как, смеем предположить, они обо всем прекрасно знали. Более того, многие обстоятельства говорят в пользу версии о том, что не просто знали, а сами все и организовывали (используя Кадыр Хана исключительно как эксперта и фигуру прикрытия).
С момента первых утечек информации о незаконной торговле пакистанскими ядерными технологиями и по сей день американские и европейские издания наводняют версии о захватывающих похождениях Абдул Кадыр Хана. Все они пестрят шпионскими подробностями и почти все обходят стороной главный вопрос: кто же стоял за спиной оборотистого ученого?
Между тем, подробности похождений Кадыр Хана таковы, что этот вопрос просто неминуемо должен возникнуть. Вот, к примеру, характерная версия о поставке пакистанских ядерных технологий в Иран в изложении итальянской «Corrire Della Sera».
Еще в 1994 году Абдул Кадыр Хан через доверенных посредников выходит на иранские спецслужбы и делает им весьма заманчивое предложение. Речь идет о передаче Ирану центрифуг Р1 и Р2, необходимых для обогащения урановой руды.
Иранцы якобы радостно соглашаются. Тайный маршрут, по которому перебрасывают оборудование и сопутствующую документацию, прокладывается через Дубаи, торгово-финансовое сердце Среднего Востока.
Кадыр Хан создает в Дубаи запутанную сеть подставных фирм – через них переправляется товар и проплачивается вознаграждение. Часть средств, полученных за технологии, остается на месте и никуда не отправляется – Кадыр Хан вкладывает ее в процветающую экономику Эмиратов. Другую часть «отмывают» также прямо на месте при помощи нелегальных торговцев золотом.
Сообщается, что за пять лет (с 1994 по 1999 год) Хан и его люди не менее 14 раз встречались с посланцами аятоллы. Кстати, среди прочего в «Corrire Della Sera» приводятся свидетельства человека, который якобы лично видел как иранцы проносили в номера гостиницы целый чемодан с 3 млн. долларов (один из многих траншей, предназначавшийся Абдул Кадыру).
Примерно в этом же ключе другие издания повествуют о подробностях сделок с Ливией, Сирией, Северной Кореей. Следы «всемогущего доктора Хана» обнаруживаются и в Египте, Саудовской Аравии, арабских княжествах Залива, Алжире, и даже в далекой Малайзии.
В общем и целом, складывается ощущение, что доктор Хан открыл этакую самодеятельную биржу по торговле ядерными технологиями. В качестве ее рекламного объявления в пору было публиковать нечто вроде «Атомная бомба под ключ. Цена договорная. Прием заказов неограничен».
Конечно версия о том, что Хан действовал автономно, ничего кроме скептической усмешки не вызывала.
Попытайтесь себе представить главу пакистанской ядерной программы (т.е. самого «засекреченного» и охраняемого человека в Пакистане), который В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ ЛЕТ свободно разъезжает по всему Ближнему Востоку, перевозит чемоданы секретной документации (плюс чемоданы с наличными деньгами), направо и налево регистрирует подставные фирмы, получает огромные доходы непонятного происхождения и в довершение всего более 14 раз (!!!) встречается с представителями разведки другого государства (и это только с иранцами, т.е. контакты с ливийцами, северокорейцами и саудовцами не в счет).
Тут одно из двух – или Кадыр Хан попутно с атомной бомбой изобрел еще и современную модификацию «шапки-невидимки», или все россказни о том, что он действовал самостоятельно, не стоят даже бумаги, на которой они напечатаны.
И если пакистанское руководство желает кого-то уверить, что официальная версия о том, как «Хан делал все на свой страх и риск», – это правда, то, ей-богу, для веселых шуток оно могло бы подыскать какой-нибудь другой повод.
Когда информация о том, что пакистанские технологии свободно гуляют по белу свету, перестала быть тайной, Хан решил начать свою игру. Понимая, что если дело примет крутой оборот, то именно его сделают «крайним», он решил подстраховаться.
Есть данные о том, что Хану удалось вывезти из Пакистана ряд документов, подтверждающих участие в торговле ядерными секретами высших пакистанских чинов (а возможно, и некоторых сотрудников американских спецслужб).
Этот компромат он передал своей дочери, обосновавшейся в Лондоне.
Детали этой операции сейчас восстановить очень сложно, но, скорее всего, дочь Хана воспользовалась какой-то из стандартных «страховочных» процедур. Возможно, компромат был разделен на части и отдан на хранение доверенным юристам с приказом немедленно обнародовать их в случае, если что-либо случится с ней самой или отцом. Возможно, часть секретных файлов была вывешена в «спящем режиме» в Интернете (и при отсутствии очередного подтверждения о блокировке со стороны дочери Хана компромат автоматически становился доступным в общей сети). Возможно, были задействованы надежные журналисты, пользующиеся весомой репутацией в западном мире.
Кстати, именно на последней версии настаивает президент Пакистана Первез Мушарраф. В своих воспоминаниях он рассказывает, что пакистанской разведке удалось перехватить письмо самого Хана к дочери в Лондон. В нем содержались «…подробные инструкции для дочери Хана, предписывающие ей предать гласности сведения о ядерной программе Пакистана через некоторых британских журналистов».
Пакистанский президент несколько лукавит. Гласности должны были быть преданы вовсе не «сведения о ядерной программе Пакистана», а данные о причастности высшего руководства страны, армии и спецслужб к поставленной на широкую ногу торговле ядерными технологиями и секретами.
Частично это подтверждается утечками из следственной группы, разбиравшейся с делом Хана. Один из следователей конфиденциально сообщил, что ядерщик дал четкие и недвусмысленные показания – о его операциях были прекрасно осведомлены руководители пакистанской армии Мирза Аслам Бег, Джехангир Карамат, Абдул Вахид и, наконец, лично президент Мушарраф (причем еще в ту пору, когда он занимал различные командные посты в армии).
Дочь Хана, контролировавшая в Лондоне компромат на пакистанских бонз, подвела всех к единственно логичному выводу – сдавать Хана нельзя. Устранить его как нежелательного свидетеля также не удастся. Значит необходимо идти на мировую.
Кроме того, Мушарраф и его окружение должны были считаться с еще одним важным обстоятельством. Кадыр Хан – исключительно популярная фигура в Пакистане. Слава «отца атомной бомбы» сделала его подлинным национальным героем. Если бы он был или открыто арестован, или тайно умерщвлен, неминуемое массовое народное возмущение могло не оставить камня на камня от режима Мушаррафа.
Есть данные и о том, что примерно в это время пакистанский президент получил достоверную информацию – в высших политических кругах страны начал складываться заговор, имевший целью… поставить Абдул Кадыр Хана во главе Пакистана! Среди участников заговора – лидеры влиятельной религиозной коалиции «Муттахида маджлис-и-амаль», а также генерал Хамид Гул, отставной руководитель одной из пакистанских спецслужб.
«Мы полагаем, что доктора Хана попросили «броситься на меч», чтобы спасти более могущественных людей. В обмен на такую жертву Хан получил прощение и ему было позволено сохранить 400 миллионов долларов», – считает бывший премьер-министр Пакистана знаменитая Беназир Бхутто. И это весьма похоже на правду.
В общем-то, против версии о том, что Хан действовал автономно, протестует и элементарная логика, и обычный здравый смысл.
Судите сами.
Первый ядерщик страны очевидным образом находится под бдительной охраной и круглосуточным наблюдением спецслужб. Они страхуют его от похищения, шантажа, от контактов с иностранными шпионами и проч.
Главный ядерщик страны – носитель секретов первостепенной важности. А в такой стране, как Пакистан (где атомная бомба самое ценное национальное достояние), главный ядерщик – это вообще фигура по значимости немногим уступающая президенту.
Абсурдно предположить, что такой человек оставляется без бдительной и многослойной охраны и без всякого присмотра.
Иными словами, вся жизнь Абдул Кадыр Хана, все его действия, все переговоры и контакты находились в буквальном смысле «под стеклом» – по имеющимся данным, лаборатории Хана, его самого и ближайшее окружение ученого охраняли две армейские бригады (!) и особый отряд пакистанской спецслужбы ISI.
По-иному просто не могло быть ни в Пакистане, ни в любой другой стране мира, чье руководство пребывает в здравом уме и твердой памяти (и нет никаких оснований предполагать, что на руководство Пакистана сошло некое умственное помрачение, которое длилось более десятилетия…).
Но возникает вопрос. Для чего пакистанскому генералитету понадобилось торговать ядерными секретами? Что связывает Пакистан с Ливией, Ираном или Северной Кореей?
Ответы разнятся в зависимости от страны. В случае исламских стран основными причинами были две:
– во-первых, элементарное желание подзаработать (коррупция пакистанского генералитета давно стала притчей во языцех);
– во-вторых, не исключено, что на этапе создания атомной бомбы ряд исламских стран тайно спонсировал пакистанскую ядерную программу (и делясь атомными секретами Исламабад просто отдавал долги).
Случай же с Северной Кореей более тонкий. Здесь на первый план выступал взаимовыгодный обмен.
Как известно, для нанесения ядерного удара по противнику одной только бомбы недостаточно. Необходимы еще и средства ее доставки (стратегические бомбардировщики или ракеты).
Так вот. Северная Корея и Пакистан оказались в забавном положении. У Пакистана была бомба, но не было ракет. У Северной Кореи были ракеты, но не было бомбы.
Обмен, таким образом, произошел взаимовыгодный.
Реакция Вашингтона на все эти события оказалась более чем мягкой по трем причинам.
Во-первых, тщательное расследование скандала могло бы выявить давнюю и крайне подозрительную причастность ЦРУ к пакистанской атомной программе (причем не только в виде «крышевания» Хана в Голландии, но и в форме сотрудничества и поощрения пакистанских военных и спецслужб в 80–90-е годы).
Во-вторых, разбирательство обнаружило бы причастность руководства Пакистана к незаконной торговле. Это в свою очередь вскрыло бы катастрофический провал внешней политики Вашингтона – стратегический союзничек помогает создавать атомную бомбу Северной Корее и доброй половине исламского мира; и все это «под носом» у госдепа, ЦРУ, АНБ и американской военной разведки! Кстати, не исключено, что могли бы выясниться и несколько иные обстоятельства: американские спецслужбы вовсе не «проспали» операции пакистанских генералов, а сами принимали в них участие (на уровне коррумпированных офицеров среднего звена).
В-третьих, США давно стали геополитическими заложниками режима Мушаррафа, потому что единственной реальной альтернативой ему в современном Пакистане являются крайние исламские партии, вдохновляемые пешаварскими муллами (лютыми ненавистниками всего, что связано с США).
Поэтому у Вашингтона просто не было иного выхода, кроме как «принять к сведению» оплеуху, полученную ими от президента Мушаррафа и спустить дело на тормозах.
История с Абдул Кадыр Ханом ясно показала – расползание технологий создания ядерной бомбы по планете уже стало исключительно тревожной проблемой. При этом источником угрозы выступила не какая-либо страна из пресловутой бушевской «оси зла», а стратегический партнер США в Южной Азии и на Среднем Востоке.
Тот факт, что у правительства США не хватило политического мужества довести расследования афер Кадыр Хана до конца, еще более тревожен. Он означает, что фактические виновники ушли от ответственности. И история может повториться вновь.
В 80-е годы США холили и лелеяли Пакистан как союзника в борьбе против СССР. В итоге они получили «Талибан», «Аль-Кайду», Усаму и «11 сентября».
Сегодня они опять холят и лелеют Пакистан как союзника в борьбе с талибами. В итоге они могут получить новое «11 сентября», только на этот раз с ядерной начинкой. Не дай-то Бог!
Абдул Кадыр Хан не был «отцом исламской атомной бомбы».
Ее сделал другой Хан
Президенту Пакистана Первезу Мушаррафу принадлежит одно любопытное высказывание: «Правда заключается в том, что Абдул Кадыр Хан был всего лишь инженером-металлургом, отвечавшим за одно конкретное звено сложнейшей цепочки атомных исследований. Но сам он представлял себя как Альберта Эйнштейна и Роберта Оппенгеймера в одном лице».
Это довольно точные слова. С гораздо большим правом, чем Абдул Кадыр, «отцом пакистанской атомной бомбы» может называться Мунир Хан – талантливый ученый, до сей поры малоизвестный широкой общественности.
Еще в те годы, когда Кадыр Хан т олько начинал охоту за урановыми центрифугами в Голландии, Мунир уже закладывал фундамент будущего пакистанского ядерного величия.
Первые работы в области атомной физики начались в Пакистане в 50-е годы. Мунир Хан был настоящим первопроходцем отрасли. Он старательно отбирал толковых физиков, направлял их за рубеж, а в Пакистан старался завлечь иностранных экспертов, которые помогли бы обучить местную молодежь.
Мунир был подлинным энтузиастом национальной ядерной программы. Однако его настойчивые инициативы обычно разбивались о глухую стену туповатой военной бюрократии Пакистана.
Понадобилось жесточайшее поражение в войне 1971 года (с Индией), чтобы уход старого руководства (президента страны Аюб Хана) и приход нового лидера Зульфикара Бхутто открыл широкую дорогу атомной программе.
Фактически, Мунир Хан возглавил ядерный проект Пакистана. Позднее в работу включился и Абдул Кадыр Хан, похитивший в Голландии технологию изготовления урановых центрифуг. Однако при этом Кадыр Хан оставался лишь специалистом-металлургом и занимался лишь частью всего атомного проекта. Мунир же осуществлял несравненно более широкое руководство сложнейшими работами по созданию бомбы. Наиболее сложные этапы пакистанской ядерной программы были пройдены именно под руководством Мунир Хана.
Однако позже в его судьбу вмешалась политика. Переворот, совершенный генералом Зия-уль-Хаком, привел к охлаждению отношений Мунира с руководством страны. На ученого все чаще смотрели с подозрением – ни для кого не было секретом, что он был тесно связан со свергнутым президентом Бхутто (который позднее погиб в заключении).
Постепенно Мунира оттесняют от руководства атомным проектом и на его место заступает амбициозный Кадыр Хан, сумевший ловко воспользоваться плодами многолетних трудов своего предшественника.
Кстати, многие эксперты считают, что, придя к руководству атомной программой, Абдул Кадыр, нанес ей весьма существенный урон. Он сделал ставку на создание урановых зарядов (в то время как Индия, стратегический противник Пакистана, пошла по пути более современных технологий, приступив к разработке плутониевой атомной бомбы).
